"Биньямин Нетаниягу. Место под солнцем " - читать интересную книгу автора

Катастрофа, предвиденная основоположниками сионизма с такой мучительной
ясностью, стала кульминацией еврейской трагедии. Но если бы не вековая мечта
о Возвращении и не громадные усилия, предпринятые для ее реализации, то
Катастрофа вызвала бы лишь беспредельный ужас и, возможно, сострадание
народов мира. Не исключено, что, не будь сионистских усилий первой половины
ХХ века. Катастрофа положила бы конец национальному сушествованию еврейского
народа.
В идее Возврашення заложен секрет еврейской. живучести. В ней
заключалась движущая сила возрождения Израиля и в ней же хранится ключ к его
будущему. Эта мечта сохранилась в неприкосновенности - от античности до
наших дней благодаря уникальной природе иудаизма.
На Западе многие считают, что иудаизм, подобно христианству,
представляет собой религию - и только. Но с момента своего возникновения
иудаизм сочетает религиозную и национальную природу. Прозелиты, принимающие
еврейскую религию, тем самым, становятся членами евройской национальной
общности. Так Рут-моавитянка, самая прославленная из новообращенных, говорит
своей свекрови Наоми:
"Твой народ - мой народ. Твой Бог - мой Бог".
В период рассеяния двойственная природа иудаизма обрела еще более
выраженный характер. Когда евреи лишились родины, самоуправления и общего
языка, религия превратилась в главный фактор их национальной
самоидентификации. В этом сосуде хранили евреи свои мечты о возвращении в
Эрец-Исраэль и воссоединении рассеянных по миру изгнанников. Иудаизм
установил ежегодный цикл траурных дней и поминовения разрушения Иерусалима,
еврей каждый день троекратно возносили молитву '"Собери изгнанников наших с
четырех концов земли". Таким образом, еврейская религия стала кладезем
воспоминаний и надежд на возвращение к Сиону/*34.
Эта неизменная привязанность народа к своей земле отличает иудаизм от
всех других религий. Католики, к примеру, не возносят молитву "В будущем
году в Ватикане".
Паломники различных конфессий периодически отправляются к святым
местам, дабы углубить свои религиозные чувства или сподобиться мистического
вдохновения. Но когда в сотнях разных стран, столетие за столетием, евреи
произносят "В будущем году в Иерусалиме", они имеют в виду нечто совершенно
иное. Это не надежда отдельного человека посетить святые места и вознести
там молитву, но надежда целого народа вернуться на родину и отстроить там
свою национальную жизнь/*35.
Сторонние наблюдатели часто принимали это страстное желание за
предсмертный стон угасающего народа, но не так обстояло дело в
действительности. Стремление к Возвращению было источником жизненной силы
еврейства, свидетельством упорного отказа смириться с уготованной изгнанием
исторической судьбой. Возьмите наугад любое столетие, и вы найдете в
еврейской литературе множество выражений острой тоски по утраченной родине.
Это чувство было общим для великих философов и самых простых людей, для
поэтов и кодификаторов религиозного права. Так, в X веке еврейский философ
Саадия Гаон писал:
"Да будет воля твоя, Господи, чтобы в сии времена закончилось изгнание
народа твоего, Дома Израилева. Положи конец рассеянию и печали нашей, да
завершатся дни муки и притеснения"/*36.
В XII веке великий еврейский поэт Йегуда Галеви писал о Иерусалиме на