"Леонид Нетребо. Горький виноград" - читать интересную книгу автора

совести, велел выехать вперед, так, чтобы басмачи могли хорошо видеть,
красноармейцу с поднятым на винтовочном штыке парламентерским флагом. В
ответ хрустнуло несколько выстрелов. Понятно. Всех готовы к Аллаху с собой
забрать, лишь бы не сдаваться. Ну да наше дело предложить.
Свелодуб видел, как во дворах и кое-где между домами-кибитками суетятся
мирные жители. Ясно разглядел женщину с заломленными за голову руками,
окруженную кучей ребятишек. Заскрипел зубами, опустил бинокль, обернулся.
Увидел, как взводные со старшим артиллеристом рисуют на песке и прикидывают
на местности схему "распашки" н.п., сорвал бинокль с шеи, забросил в
притороченную к седлу сумку.

Кишлак горел. Ночь была безветренной, поэтому каждый дом горел
отдельно. Дым, вместе с криком людей, мычаньем скотины, треском горящего
дерева и камыша, столбами поднимался в гигантскую черную косу, которая,
длинно изогнувшись, медленно струилась в сторону Памира. Как только взрывы
ушли, переместились на другую окраину кишлака, Юсуф похоронил жену с грудным
ребенком. Старший сын-подросток кетменем удлинил яму от снаряда в центре
двора, еще дымящую. Быстро помолившись, они опустили туда завернутые в
одеяло тела. Земли вокруг воронки почти не было, и они заложили могилу
сырыми саманными валками, забросали влажной пахсой. Обстрел начался на
закате. А после того, как окончательно стемнело, сарбазы небольшими
группами, вместе с подкормленными и слегка отдохнувшими лошадьми, стали
покидать кишлак. Буденновцы, предполагая нормальное форсирование реки
отступающим противником, периодически, от пяти один, давали выстрел из пушки
не по "н.п.", а по другому берегу Сыр-дарьи, почти напротив кишлака, с
поправкой на течение. Пулеметы непрерывно прострачивали едва видимую воду от
берега до берега. Но сарбазы входили в реку лишь на две сажени от края
земли, до начала глубокого места в русле, чтобы лошади, полностью
погруженные в воду, могли вести себя спокойно, затем замирали, просто
держась на плаву, течение медленно проносило людей и животных, скрытых
теменью, дымом и пылью, за тугаями вдоль берега, мимо всего кишлака, за его
западные пределы. Только проплыв так еще версту, они начинали двигаться к
другому берегу и выходили на сушу в большой дали от разрывавшихся снарядов и
пуль.

Потерявший при орудийном обстреле и на переправе около десятка своих
воинов, отряд бухарцев, вместе с новыми попутчиками, весь остаток ночи
продвигался предгорными тропами на юго-запад и к рассвету достиг подножья
гор. Здесь, впервые за много суток, они спокойно совершили первую дневную
молитву, послерассветный намаз-бадмат. Дальше их путь лежал через перевал в
труднодоступное Шахристанское ущелье.
Вместе с отрядом, босой, с разбитыми в кровь ногами, неся на руках
маленькую девочку, шел Юсуф. Он, спасая сына и дочь, как и несколько других
жителей кишлака, в основном неженатых юношей, которых буденновцы могли
принять за басмачей, переправился с сарбазами на другой берег, в надежде
достигнуть горного селения Ура-тюбе, где жили таджикские родственники его
покойной жены. Сын исчез на переправе, что с ним стало, Юсуф не знал. Дочка
простыла от холодной воды и мокрой одежды, беспрестанно кашляла, отрывая
горячую стриженную головку от отцовской груди.
...Юсуф остановился, обернулся, нашел глазами уже еле видневшийся за