"Леонид Нетребо. Горький виноград" - читать интересную книгу автора

звездами и полумесяцами. Дворы укрылись виноградниками. Вдоль улиц ровными
рядами выстроились фруктовые деревья. Сформировалась окраинная махалля
индустриального города.
В этот период на улицах стал часто появляться, как будто что-то
безуспешно разыскивая, никому из наших соседей не известный, большой,
страшный старик. Женщины пугали им своих детей: "Не будешь слушаться, завтра
страшному бабаю отдам!" Один глаз его, казалось, не мигая, смотрел из-под
лохматой черной брови, а там, где должен был быть второй, как раз
заканчивался толстый коричневый шрам, пролегавший через всю щеку. Он ходил,
заложив руки назад, не сгибаясь, в коротком полосатом халате, черной
тюбетейке, тонко повязанной темно-зеленой чалмой, с небольшим ножиком в
кожаных ножнах, заткнутым за голенище, ни с кем не здоровался и не отвечал
на приветствия, что было совершенно нетипично для "нормального" узбека. Он
никак не походил на других, местных стариков - благообразных аксакалов с
окладистыми, белыми шелковистыми бородами, с посохами из красной вишни,
зимой и летом одетых в длинные ватные халаты.
Как его дразнить, нас научили дети постарше. Мы забегали к нему вперед
по ходу шествия и, остановившись в шагах десяти, на безопасном расстоянии,
кричали: "Бабай! - Буденный! Буденный!.." - и тыкали ручонками в сторону
гор. Мы не понимали смысла этих слов и жестов, но нам было жутко интересно,
что они выводили страшного старика из свирепого равновесия. Обычно он делал
два быстрых шага в сторону детей или резко наклонялся, показывая, что берет
камень, мы разбегались, дрожа от страха и восторга.

Подростками мы совершали походы в ближние предгорья на земляные холмы,
которые все население по неизвестной причине называло Буденновскими горами.
По одной из версий, здесь находился оружейный склад Красной Армии,
впоследствии взорванный басмачами. (По другому варианту, все было как
раз-таки наоборот.) Копали землю, находили катышки артиллерийского пороха,
делали пиропакеты и пугали взрывами учителей в смешанной, русско-узбекской,
школе. Иногда везло, и мы находили проржавевшие "маузеры" и "наганы",
винтовки без прикладов и сросшиеся с ножнами сабли. Днем мы играли со своими
находками, а ночью, как узналось много позже, родители выкидывали наши
арсеналы в глубокое место Сыр-дарьи или просто закапывали в огородах.
Поэтому, когда мы стали взрослыми, ничего из трофейного оружия у нас на
руках уже не было. Наверное, к счастью.

- Тебя ждал, братан, - повторил Эркин. - Хочу, чтобы ты в последний раз
- с хорошим сердцем отсюда вышел. Чтобы мой новый дом был... не на беде. -
Он волновался, тщательно подбирал слова, прислушивался к ним, как будто
боясь сказать что-нибудь непоправимое. - У нас говорят, на чужой беде... как
по-русски?.. виноград посадишь - ягоды горькие будут.
Чтобы разрядить момент, я стал рассказывать Эркину, какая у меня сейчас
на Ставрополье квартира, какой чернозем на даче. Взял у него щепоть насвая
и, как в хулиганском детстве, лихо закинул зеленый порошок под язык и борясь
с двойной горечью, выдавливающей слезы, бодро прошепелявил: "Приезжай,
Эркин!"
Он притворно испугался, улыбаясь, замахал руками: - Вай, нет! Северный
Кавказ, война! А на кой шайтан узбек война?! - Помнишь?..
Мы оба засмеялись, хлопая друг друга по плечам.