"Кэтрин Нэвилл. Магический круг " - читать интересную книгу автора

гиперборейским кельтом, чем тем, кем он был в действительности: знатным,
почтенным иудейским купцом и, так же как и Никодим, избранным членом "совета
семидесяти" (так иногда называли синедрион).
- Ты поощрял Учителя, когда он был еще мальчиком, следовать этим
заморским обычаям, что только сбивают с пути истинного, - попенял ему
Никодим, когда они начали спускаться с холма. - И все-таки последние
несколько недель я молился, чтобы ты прибыл до того, как станет слишком
поздно. Возможно, только тебе под силу исправить ужасную ситуацию,
сложившуюся за год твоего отсутствия.
Действительно, Иосиф воспитывал юного Учителя как своего собственного
ребенка с тех самых пор, как умер отец мальчика - плотник, также звавшийся
Иосифом. Он брал мальчика в дальние путешествия, приобщая к древней мудрости
разных цивилизаций. Несмотря на отеческую роль, Иосиф из Аримафеи, ныне
достигший сорокалетия и призванный заседать в синедрионе, был всего лишь на
семь лет старше своего названого сына, которого невольно считал Учителем. Не
простым равви, то есть своим учителем или наставником, но великим духовным
лидером. Однако замечание Никодима оставалось пока неясным.
- А что именно нужно исправлять? Получив твою записку, я приехал сюда
без промедления, - заверил его Иосиф, не упоминая об опасностях, которым
подверг свое состояние и жизнь. - Но я предполагал, что у вас здесь какой-то
политический кризис, чрезвычайная ситуация, непредвиденные обстоятельства,
изменившие наши планы...
Никодим остановился и внимательно глянул на Иосифа темными глазами,
проникающими, казалось, в самую глубину души, - хотя сегодня они покраснели
то ли от бессонной ночи, то ли от слез. Иосиф вдруг заметил, как сильно
постарел его друг за этот короткий год его отсутствия. Положив руку на плечо
Никодима, он терпеливо дожидался ответа, чувствуя, как его опять пробирает
легкая дрожь, несмотря на то что утро было теплым и лавандовый оттенок
предрассветного неба уже стал персиковым, поскольку солнце приблизилось к
горизонту. Он сомневался, хочется ли ему услышать дальнейшие объяснения.
- Да нет у нас никакого политического кризиса, - сказал Никодим, - по
крайней мере, пока нет. Однако произошло кое-что, возможно, значительно
более страшное. Думаю, это можно назвать кризисом веры. И он сам создает
этот кризис, понимаешь? Он так изменился, что ты едва узнаешь его. Даже его
родная мать не понимает этого. Как и дюжина его ближайших учеников, которых
он называет "магическим кругом".
- Значит, он изменился? Но как именно изменился? -спросил Иосиф.
Пока Никодим подыскивал слова, Иосиф смотрел на раскинувшийся внизу
город, где успокаивающе шелестели акации, пошевеливая под ветерком пальцами
своих узких листьев. И он вознес к небесам молитву о ниспослании ему веры,
особой веры, чтобы укрепить его дух перед грядущими событиями. И как только
у него появился проблеск надежды, солнце взорвалось над кромкой Елеонской
горы ослепительным сиянием, рассыпав сверкающие лучи по фасадам вилл и
дворцов, что поднимались по склонам горы Сион, и проникнув даже в извилистую
путаницу улочек нижнего города. В отдалении виднелись величественные стены
храма Соломона, а ниже находились палаты из тесаного камня, куда вскоре
соберутся законники и книжники синедриона.
Храм был задуман отцом царя Соломона, Давидом, первым поистине великим
царем Израильским. Перестроенный и восстановленный после одной из войн,
украшенный сокровищами многих великих царей, он являлся душой иудейского