"Ким Ньюман. Мертвяки-американы в московском морге (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

руководство страны перешло от слов к делу. Пока майор разглагольствовал,
Толубеев и Любашевский - их активность не укрылась от Чиркова - пытались
найти что-то пишущее в ящиках стола. Копались в куче ручек, мелков и
маркеров, пробовали их на куске туалетной бумаги. Под столом кучей лежали
динамитные шашки с вставленными в них детонаторами. Кобулинский взглянул
на часы и сообщил, что они опережают график: взрыв грянет через полчаса.
Любашевский поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание майора, и выразил
сомнение в том, что взрывчатки, уложенной под парадную лестницу, хватит
для подрыва столь мощной конструкции. Поначалу Кобулинский грубо
посоветовал тому не лезть не в свое дело, но потом прогулялся к лестнице,
проверил установленные под ней заряды, решил, что кашу маслом не
испортишь, и приказал установить еще пару десятков динамитных шашек.
Пока Кобулинский крутился у лестницы, Толубеев подкрался к карте,
уперся коленями в Красную площадь, наклонился и красным фломастером
замазал Курорт, расширив зону, в которой уже прогремели взрывы. Когда же
Кобулинский вернулся к карте, Толубеев находился в другом конце вестибюля.
Один из саперов, с новенькими наушниками, болтающимися на шее, указал
майору на картографическую аномалию. Кобулинский соблаговолил посмотреть
на карту, и глаза у него медленно вылезли из орбит. Карта однозначно
указывала, что с Курортом его подразделение уже разобралось и на самом
деле это не здание, а груда кирпичной и мраморной крошки. Другой сапер, с
бейсболкой в заднем кармане брюк, достаточно убедительно припомнил, что
три дня тому назад они минировали Курорт. Кобулинский вновь посмотрел на
карту, опустился на четвереньки, пополз по улицам и площадям Москвы.
Почесал затылок, потрогал родимое пятно. Директор Козинцев, сложив руки на
груди и гордо вскинув голову, заявил, что для него вопрос закрыт, и
потребовал от саперов немедленно убрать взрывчатку с вверенной ему
территории. Кобулинский имел разрешение только на однократный подрыв
Курорта и, согласно карте, уже произвел сие деяние. Повторить операцию он
мог лишь на основании нового разрешения, а если такое разрешение будет
затребовано, возникнут сомнения в эффективности подразделения
Кобулинского: обычно саперы управлялись с зданием за один раз. Чуть ли не
в слезах, сбитый с толку, майор приказал разминировать Курорт. С отеческой
нежностью аккуратно сложил карту, убрал ее в кожаный чехол. Не принеся
извинений, саперы отбыли.
В ту ночь американы Валентины выбрались из парной, и сотрудники целых
три часа разыскивали их по всему Курорту. Чирков и Толубеев обследовали
Бассейн. Электроэнергию вновь отключили, так что пришлось пользоваться
керосиновыми лампами, которые не столько освещали, сколько нагоняли
страха. Движущиеся тени нависали со всех сторон, что-то злобно шептали
по-молдавски, словно голодные хищные твари. На быстрый успех рассчитывать
не приходилось. Сначала они обошли Бассейн поверху, поднося лампы к самому
бортику, но большая часть Бассейна оставалась в чернильной тьме. Потом
спустились по лесенке у Глубокого Конца и начали методично обследовать
лабиринт, протискиваясь меж деревянных перегородок, натыкаясь на
расчлененные трупы, целясь в вешалки для шляп. Толубеев без умолку шептал
японскую молитву, охраняющую от мертвых: "Санио, сони, сейко, мицубиси,
панасоник, тошиба..."
Наконец они добрались до середины Бассейна. Американы стояли в
кабинете Козинцева и таращились на обмазанный глиной череп, словно видели