"Ким Ньюман. Мертвяки-американы в московском морге (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

работу. На все жалобы ученых у Любашевского был стандартный ответ: он
зачитывал свой список, в котором указывались заявки, первичные и
повторные, отправленные в соответствующие правительственные департаменты.
На третьем для Чиркова совещании всеобщее оживление вызвало сообщение
Любашевского о том, что Комитет гражданской обороны прислал на Курорт
пятьдесят пять детских одеял. Одеяла они не заказывали, но Толубеев
предложил провести бартерную сделку с детской больницей: отдать одеяла,
получив взамен или овощи, или медицинские инструменты.
На том же совещании капитан Жаров доложил, что его люди успешно
отразили попытку вторжения. Двух американов обнаружили на заре. Они сумели
преодолеть скользкие ступени и стояли у парадных дверей, словно чего-то
ждали. Один - у самых дверей, второй - ступенькой ниже. Словно в очереди.
Жаров лично разделался с обоими, всадив в затылок каждому по пуле, а потом
распорядился отвезти останки на сборный пункт, чтобы потом их вернули на
Курорт для исследований. Валентина тут же запричитала, что американов
следовало взять в плен и запереть в отдельной комнате, к примеру в парной,
для последующего наблюдения. В ответ Жаров процитировал пункты
действующего приказа. Под занавес совещания Козинцев прочитал большую
лекцию о Распутине, обосновав собственную версию о том, что духовный
наставник последней царицы был далеко не сумасшедшим, как утверждало
общественное мнение, и его влияние на царскую семью в немалой степени
способствовало успеху революции. С особым энтузиазмом он говорил о
приписываемых Безумному Монаху способностях исцелять больных, о его
знаменитых руках, которые могли останавливать кровь у страдающего
гемофилией царевича. По его твердому убеждению, Распутин был экстрасенсом.
Причем очень сильным экстрасенсом. Но даже Чирков полагал, что это не
более чем домыслы, особенно после того как директор признал, что очередная
попытка реконструировать лицо Распутина не принесла успеха.

***

Вместе с Толубеевым он заступил на вахту в последнюю ночную смену, с
трех часов ночи до девяти утра. В этот период часовые оставались в
вестибюле, не выходя на улицу. Капитан Жаров и Любашевскни никак не могли
определиться с Чирковым, не знали, считать ли его солдатом или лаборантом.
Поэтому ему приходилось выполнять обязанности и первого, и второго, иногда
одновременно. Солдату после ночной вахты полагался сон, лаборанту
предписали ровно в девять явиться к Козинцеву. Чирков особо не возражал;
если привыкнуть к трупам, полагал он, на Курорте очень даже интересно. Тем
более что здесь трупы были трупами. И пусть по личным причинам он всегда
вместе с двумя другими учеными и поваром голосовал за предложение техника
Свердловой привести на Курорт американов, его радовало, что всякий раз она
оставалась в меньшинстве. Толубеев - бабушка у него была молдаванкой -
постоянно рассказывал истории о вурдалаках и василисках и знал множество
новых анекдотов. У Толубеева выходило, что все американы при жизни были
членами партии, потому-то многие носили добротную одежду и имели при себе
дорогие товары далеко не первой необходимости. Последним хитом среди
мертвяков стали кассетные плейеры с наушниками, причем не американского
производства, а японского. Толубеев собрал целую коллекцию этих штуковин,
позаимствованных у американов, которым размозжили головы; другие солдаты