"Ким Ньюман. Мертвяки-американы в московском морге (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

брезговали копаться в серовато-розовом желе. Сожалел Толубеев о том, что
мертвяки не таскали с собой видеоплейеров. Если бы у них появилась такая
привычка, говорил он, сотрудники Курорта стали бы миллионерами не
рублевыми, а долларовыми. У многих мертвяков находили иностранную валюту.
Тарханов даже высказал гипотезу, что именно в деньгах содержался
бактериологический агент, вызывающий это невиданное доселе заболевание, и
через них и распространялась эпидемия. Толубеев никогда не снимал
перчаток, а потому гипотезы Тарханова не вызывали у него тревоги.
Толубеев как раз распространялся о том, как весело бы они зажили,
имея в своем распоряжении видеоплейеры, когда раздался стук в дверь. По
ней не барабанили, как бывало, если кто-то хотел войти. Нет, стукнули один
раз, словно что-то случайно ударилось о дубовую панель. В тот же самый
момент магнитофон Толубеева, радовавший слух новой аранжировкой мелодии
Криденса Клиауотера "Спустившееся с неба", вдруг замолчал. Толубеев
попытался вынуть кассету, но оказалось, что машина ее зажевала. Сержант
выругался: пленки были куда в большем дефиците, чем кассетники. Часы
показывали половину пятого. Москва спала. Хотя шума хватало: завывал
ветер, наверху кто-то надсадно кашлял, издалека доносились выстрелы.
Чирков взвел курок револьвера, надеясь, что под ударником есть патрон,
надеясь, что осечки не будет, надеясь, что патрон настоящий - не холостой.
Стук повторился, такой же, как и первый. Просто стук, не несущий в себе
требования открыть дверь. Толубеев приказал Чиркову выглянуть в глазок.
Ему с трудом удалось сдвинуть латунную закрылку и приникнуть глазом к
глазку.
Лицо мертвяка находилось по самому центру глазка. Пожалуй, впервые
Чиркову пришла мысль о том, что американов-то можно и испугаться. На этот
раз он с трудом разглядел в темноте пустые глазницы и постоянно жующий
рот. На шее висело несколько фотоаппаратов и шелковый шарф с нарисованной
на нем обнаженной женщиной. Чирков доложил об увиденном Толубееву,
которого живо заинтересовали фотоаппараты. Он предложил открыть дверь,
чтобы Чирков пустил пулю в голову американа. Толубеев не сомневался, что
уж фотоаппараты они точно обменяют на стулья. А добыв стулья, они станут
героями Курорта, имеющими права на определенные привилегии. Чирков хоть и
сомневался в собственной храбрости, но согласился, и Толубеев принялся
отодвигать засовы. Когда двери держали только руки Толубеева, вцепившиеся
в ручки, Чирков кивнул, сержант потянул двери на себя и отступил в
сторону. Чирков шагнул вперед, поднял револьвер и нацелил его американу в
лоб.
Мертвяк пришел не один. Толубеев выругался и побежал за винтовкой.
Чирков не стрелял, переводя взгляд с одного мертвого лица на другое.
Четверо стояли друг другу в затылок, по одному на каждой ступеньке. За
"фотографом" - мужчина в офицерской форме, с медалями на груди. Далее
женщина в костюме в полоску и гангстерской шляпе Последней - девочка в
бейсболке, с золотыми волосами и зеленым лицом, тащившая за собой куклу.
Толубеев вернулся, вставляя в винтовку обойму. Вскинул ее к плечу. Но тоже
не выстрелил, поскольку не прочитал на лицах мертвяков никакой угрозы. Дул
холодный ветер. Должно быть, от него по коже Чиркова побежали мурашки.
Ему-то постоянно твердили, что американы всегда набрасываются на людей.
Эти же стояли, чуть покачиваясь, словно заснули на ногах Глаза девочки
смещались справа налево, а потом слева направо, как маятник. Чирков