"Александр Никонов. Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики " - читать интересную книгу автора

- А где же сидел ты? Если ты видел это все, то где же был ты сам?
Не знаю, - подумав немного, ответил я, - я видел вас спереди. Вы сидели
на балконе в первом ряду. Может, я стоял у барьера и смотрел на вас?
Мама замотала головой и испуганно заговорила:
- Да, действительно, такой случай был, я помню его. Но это было до
твоего рождения, летом 1939 года. Отец ушел в армию в начале 1940 года, и ты
его не мог видеть в кинотеатре. Я бы не понесла младенца в кинотеатр, да и
была уже зима - никто не стал бы раздеваться от жары. А я точно помню, что
была беременной, и твой отец повел меня в кино на Чарли Чаплина. А был ли
там дядя Хорен, я не помню. Но сидели мы точно на балконе в первом ряду. Но
как ты мог знать о балконе в кинотеатре "Октябрь" и о барьере на нем, если
ты там не был? - И, желая проверить меня, мама спросила:
- А как выглядел дядя Хорен, ведь ты его никогда не видел? Отца ты хоть
по фотографиям можешь помнить, а дядю Хорена - нет.
Дядя Хорен был очень худым, у него были короткие седые волосы, а на
груди что-то нарисовано чернилами.
Мама от испуга аж привстала.
- Да, Хорен был именно таким, а на груди у него была наколка в виде
большого орла ... Нурик, ты меня пугаешь, этого быть не может. Наверное,
кто-то рассказал тебе об этом случае, - пыталась спасти положение мама.
Ты мне рассказывала об этом?
Нет, зачем бы я тебе стала рассказывать это? Да я и не помню, был ли
Хорен там. С другой стороны, ни отец, ни Хорен тебе не смогли бы этого
рассказать, так как они ушли на войну. А про наколку Хорена - особенно! - и
мама чуть ни плача, добавила: - Нурик, перестань об этом говорить, мне
страшно! Я замолчал и больше не возвращался к этой теме. И мама тоже.
Рождения своего я не помню, а про него ведь рассказывали пикантные
подробности.
Дело в том, что большевики или коммунисты, точно не знаю, кто из них,
"уплотнили" нас и поселили в одной из комнат нашей квартиры семью Грицко
Харченко, веселого хохла, кажется военного, и его жену - тетю Тату -
акушерку. Вот эта-то тетя Тата и принимала роды у мамы в родильном отделении
железнодорожной больницы.
Надо сказать, что уплотнили нас по-большевистски: в трехкомнатной
квартире перед войной жили - бабушка с матерью и мужем, мама с мужем и я,
тетя Тата с мужем - восемь человек. И когда на войне погибли все мужчины, и
умерла моя прабабушка, посчитали, что мы живем слишком просторно. Одинокой
тете Тате дали комнату поменьше, а нам подселили еврейскую семью -
милиционера Рубена и его жену Риву с сыном Бориком.
Тетя Тата нас не забывала и часто приходила в гости. Я хорошо помню
полную хохотушку, не стесняющуюся в выражениях. Мне было лет десять, когда
она рассказала историю моего рождения.
- Мама твоя не хотела ребенка - война на носу, все об этом знали. Ну и
решила она от тебя избавиться - прыгала с лестницы, мыла окна, делала
гимнастику. Чтобы был выкидыш, одним словом ...
Тата, как тебе ни стыдно, зачем ребенку это? - краснея, пыталась
урезонить тетю Тату мама.
Но акушерка продолжала говорить, ей очень хотелось рассказать про
пикантный конец истории:
- Ну и родился ты задушенный - пуповина вокруг шеи обмоталась, сам