"Нидзе. Непрошеная повесть " - читать интересную книгу автора

- Лицо у вас совсем пожелтело... Что с вами? Отец и сам нашел это
странным, призвал лекаря, и тот сказал, что отец захворал желтухой. "Этот
недуг часто возникает из-за сильного горя..." - пояснил лекарь. Больного
стали лечить, усердно делали прижигания моксой, но день ото дня ему
становилось хуже. В довершение беды в это самое время, в начале шестой луны,
я убедилась, что жду ребенка, страшно перепугалась, но, разумеется, не
решилась сообщить эту новость больному. Он говорил:

- Чувствую, что на сей раз уже не встану... Умереть как можно скорее,
стать спутником покойного государя - вот единственное мое желание! - и не
хотел возносить молитвы о выздоровлении. В первое время отец оставался в
нашей городской усадьбе Роккаку-Кусигэ, но в седьмую луну, вечером в
четырнадцатый день, переехал в загородную усадьбу Кавасаки. Мои маленькие
братья и сестры остались согласно его воле в столице - отцу хотелось в
одиночестве подготовиться к смертному часу. Только я одна, как старшая дочь,
безотлучно находилась у ложа больного. Меня уже тошнило, пища внушала
отвращение, есть совсем не хотелось, отец всячески меня ободрял, а вскоре,
сам догадавшись о моем положении, прямо спросил: "Ты в тягости?" И когда он
узнал, что я и вправду беременна, в нем проснулась жажда жизни. "В таком
случае хочу жить!" - решил он, и если раньше решительно запрещал всяческие
богослужения, то теперь сам заказал семидневный молебен о продлении жизни в
главном храме на Святой горе Хиэй, ритуальные песнопения в Семи храмах,
Хиеси, целодневное чтение сутры Высшей мудрости, Хання-ке, в храме
Ива-Симидзу, а в храме Камо-Кавара приказал воздвигнуть каменную
ступу21. Все это он предпринял не потому, что сожалел о
собственной жизни, а лишь затем, что стремился увидеть, как сложится
дальнейшая моя участь - ведь я носила семя самого государя. Поняв отца, я
еще острее осознала свою греховность22.

В конце луны отцу стало как будто полегче, я несколько успокоилась и
снова на некоторое время уехала во дворец. Узнав, что я в тягости, государь
стал ко мне еще ласковее, но я с невольной тревогой думала: долго ли будет
длиться его любовь ? А тут еще случилось, что в эту шестую луну скончалась
родами госпожа Микусигэ. Со страхом узнала я эту новость - ведь и мне
предстояли роды, - к тому же болезнь отца все еще внушала мне опасения. "Что
будет со мной, если его не станет?" - неотступно терзали меня горькие думы.
Меж тем незаметно подошла к концу и седьмая луна.

Помнится, был вечер двадцать седьмого дня.

- Пора спать! - сказал государь и позвал меня с собой в опочивальню. Мы
остались вдвоем, можно было никого не стесняться, и государь проникновенно
беседовал со мной о делах нынешних и минувших...

- Непостоянство - извечный закон нашего мира, - говорил он, - и все же
болезнь твоего отца печалит меня до глубины души... Как бы мы ни жалели о
дайнагоне, навряд ли он выздоровеет. С его кончиной ты станешь круглой
сироткой, совсем беззащитной... Бедняжка, как я тебя жалею! Я один о тебе
позабочусь, ты мне близка и дорога! - со слезами на глазах говорил государь.
Его ласковые слова успокоили меня, и в то же время вся боль, все тревоги,