"Нидзе. Непрошеная повесть " - читать интересную книгу автора

ему принять постриг. Прошение гласило:

"Девяти лет от роду я впервые преклонил колени перед покойным государем
Го-Сагой, и за все долгие годы, проведенные при его дворе, не было случая,
чтобы при раздаче наград меня обошла монаршая милость. Когда умер мой отец и
меня покинула мачеха, покойный государь отнесся ко мне с особым участием. Со
своей стороны, я всегда служил ему верой и правдой, оттого и продвижение мое
в чинах шло быстрее обычного. В дни присвоения новых званий и должностей я
всякий раз радовался, разворачивая наградные листы, и без устали занимался
делами службы, довольный и своей личной судьбой, и тем, как вершится
управление страной.

Жизнь при дворе дарила мне радость, много лет кряду я участвовал в
празднике Вкушения первого риса, пил допьяна на пиршествах, принимал участие
в пении и танцах, исполнял священные пляски в ритуальных одеждах на
праздниках храмов Ива-Симидзу и Камо, и в водах священной реки отражался мой
горделивый облик. Я стал старшим среди вельмож, дайнагоном старшего, второго
ранга и одновременно - главой всего нашего рода. Мне пожаловали должность
министра, но я почтительно отклонил это назначение, поскольку, как
справедливо указал Митимаса, военачальник Правой дворцовой
стражи19, в прошлом не имел воинских званий. Однако к этому
времени государь-инок Го-Сага скончался. Засохло могучее древо, в тени коего
обретал я прибежище и укрытие. Какую бы почетную должность ни занимал я
отныне, чувствую: все напрасно. Уже пятьдесят лет живу я на свете - много ли
еще мне осталось ? Отказавшись от милостей двора, вступить на путь недеяния
- вот подлинная отплата за покровительство, оказанное мне незабвенным
государем Го-Сагой! Получив разрешение принять постриг, я выполнил бы
заветное свое желание и молился бы за упокой святой души почившего
государя". Так почтительно просил мой отец, но государь Го-Фукакуса опять не
согласился на его просьбу, самолично всячески отговаривал, а меж тем время
шло, и, хоть память о покойном государе, конечно, не поросла травой забвения
в душе отца, все же скорбь несколько притупилась, и пока утром и вечером он
неустанно свершал молитвы, со дня смерти государя Го-Саги прошло уже сорок и
девять дней. Миновал срок, положенный для заупокойных молебствий, и все
вернулись в столицу. С этого времени государственные дела перешли в руки
государя Го-Фукакусы, нужно было отправить посла на восток страны, в
Камакуру20, все это было чревато осложнениями, беспокойно и
хлопотно, и не успели мы оглянуться, как уже наступила пятая луна.

* * *

В пятую луну рукава всегда влажны от весенних дождей, а в том году
влаги выпало даже больше, чем осенью, когда обильна роса, - то были слезы
моего отца, дайнагона, неутешно горевавшего по покойному государю. Человек,
раньше не проводивший без женщин ни одной ночи, теперь полностью отказался
от всех любовных утех, забросил развлечения, пиры... "Не по этой ли причине
он так неузнаваемо исхудал?" - тревожилась я. В пятнадцатый день пятой луны
отец возвращался с богослужения в Отани, когда его слуга-скороход и прочие
челядинцы заметили: