"Одри Ниффенеггер. Соразмерный образ мой " - читать интересную книгу автора

Одри Ниффенеггер

Соразмерный образ мой

(пер. Елена Серафимовна Петрова)

Джин Пейтман, с любовью

She said, "I know what it's like to be dead.
I know what it is to be sad".
And she's making me feel like I've never been born.

The Beatles

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КОНЕЦ

Элспет умерла в тот миг, когда Роберт остановился у автомата и стал
смотреть, как в пластиковый стаканчик льется чайная струя. Потом он не раз
вспоминал, как нес этот проклятый чай по пустому больничному коридору под
лампами дневного света, возвращаясь в палату, где в окружении медицинских
приборов лежала Элспет. Она успела повернуть голову, и Роберт с порога
отметил, что у нее открыты глаза, - ему даже померещилось, будто она пришла
в сознание.
В последние мгновения перед смертью Элспет вспомнила один весенний
день, когда они с Робертом приехали в Кью-Гарденз
Элспет повернула голову к дверям. Она хотела позвать: "Роберт", но
что-то застряло в горле. Как будто душа пыталась выбраться через пищевод.
Чтобы ей помочь, Элспет собралась откашляться, но изо рта вырывалось только
слабое бульканье. "Сейчас утону. Прямо на больничной койке утону..." Ее
придавило каким-то беспощадным грузом, но вскоре подхватило течением; муки
отступили, и теперь она разглядывала из-под потолка свое щуплое, иссохшее
тело.
Роберт застыл на пороге. Чай обжигал ему пальцы, и он опустил стакан на
тумбочку. С приближением рассвета черные тени сделались мутно-серыми; а в
остальном ничего не изменилось. Он притворил за собой дверь.
Снял круглые очки в тонкой оправе, сбросил туфли. А потом осторожно
прилег на больничную койку и свернулся калачиком вплотную к Элспет, стараясь
ее не потревожить. Недели три она металась в лихорадке, но сейчас
температура снизилась почти до нормальной. В тех местах, где их тела
соприкасались, он кожей ощущал легкое тепло. Уйдя в мир безжизненных
сущностей, Элспет начала терять жар. Роберт уткнулся ей в затылок и глубоко
вдохнул.
А Элспет наблюдала сверху. Как все знакомо - и в то же время многое
теперь казалось ей странным. Она видела, но, конечно, не чувствовала, как
его удлиненные пальцы сжимают ее талию, и вообще весь он был какой-то
вытянутый, даже лицо - сплошной подбородок и длинная верхняя челюсть; нос -
точно клюв, глазницы впалые, каштановые волосы разметались по ее подушке. За
долгое время больничные лампы отбелили ему кожу до мертвенной бледности.