"Николай Никандров. Рынок любви (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

- Теперь-то я, конечно, женюсь. Доктор, посмотрите, пожалуйста,
внимательно еще вот на этот прыщичек на моей щеке, вы еще на этот прыщичек
не смотрели, я служу в Центросоюзе, где все есть, и дома у меня для вас, для
ваших детей приготовлено два пуда хороших грецких орехов, ни одного гнилого.
- Да я уже смотрел везде. На моих щеках таких прыщиков больше, чем на
ваших, однако же я не болен. Идите себе, идите.
- Доктор, - уходя и оборачиваясь на ходу, спрашивал с жалким лицом
бородатый Шурыгин, - а это ничего, что у меня в левой коленке хрустит? А я
вам за это принесу два пуда изюму, хороший, без косточек.
- Э, батенька, у меня в обеих коленках хрустит. Погодите, поживете,
побегаете, еще везде захрустит. Хе-хе...
- Может быть, для верности сделать реакцию? Деньги я могу внести
вперед...
- Какую там реакцию? Ха-ха!
Для проверки знаний этого доктора Шурыгин сейчас же мчался к другому,
более знаменитому, потом, для полного спокойствия, к третьему. Потом
намеренно не в урочное время он врывался опять к Вале. Авось внезапным
появлением удастся захватить ее на месте преступления с каким-нибудь богатым
купчиком. Нервы его так и ходили, и он оттуда увлекал Валю к себе домой для
более подробного объяснения и осмотра, и снова начинались бесконечные
выспрашивания, хитрые вопросы, судейские уловки...
- Павлик, - говорила Валя, изнеможенная, обиженная, растерянная. - Но
почему ты не веришь мне, почему ты не хочешь раз навсегда поверить мне, что
я не сойдусь ни с одним мужчиной, не объявив об этом тебе? Ты все
подозреваешь меня в каких-то тайных совместительствах?
- Я очень хотел бы верить тебе, Валечка, очень хотел бы. Но, к
сожалению, я никак не могу этого сделать, потому что слишком хорошо знаю
жизнь, в особенности теперешнюю. Другое дело, если бы я был в состоянии
платить тебе большую сумму. Тогда у меня было бы больше уверенности в тебе.
А теперь, когда я даю тебе в обрез, только чтобы кормиться, то естественно,
что у тебя могут возникнуть помыслы о том, где бы еще достать денег, чтобы
обуть детей, одеть, доставить им и себе какие-нибудь развлечения. И ты
начнешь не брезговать материальной поддержкой других мужчин, будешь, как
говорится, подрабатывать на стороне, тем более что ты, по собственному
признанию, уже пережила все страхи и "решилась на все".
- Ах, как ты не понимаешь меня, как ты не понимаешь меня! - воскликнула
Валя с отчаяньем и утомленно прикрыла глаза рукой.
- Я тебя, Валя, понимаю, может быть, больше, чем ты себя понимаешь. Я
уже не раз слыхал от тебя жалобы, что ты "все-таки" не можешь
"по-человечески" одеть детей. В устах матери такие жалобы что-нибудь значат.
И это сейчас у тебя идея фикс. А по мне дело обстоит вовсе не так, по мне
теперь не время "по-человечески" одеваться, теперь лишь бы прокормиться...
- Павлик! - закричала она неистово. - Они у меня раздетые!
- Вот видишь? - еще сильнее ухватился он. - Вот видишь, какая ты
настойчивая в этом пункте? Ты - мать, и это самое страшное в тебе для меня.
И я утверждаю, что однажды ты соблазнишься возможностью улучшить положение
своих детей и ничуть не постесняешься при этом погубить меня, ка кую-то
букашку для тебя по сравнению с твоими детьми. Я ведь вижу, как ты к ним
относишься.
- Павлик!