"Николай Никандров. Рынок любви (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

остановилась за стеклянной дверью и, излучая на него оттуда своими
необыкновенными, далеко не детскими глазами, серьезная, без улыбки, как из
засады, наблюдала за ним. Конечно, она желает познакомиться с ним! Видит,
что порядочный человек... И Шурыгин приблизился к дверям вплотную, прильнул,
как школьник, бородатым лицом к стеклу, за пустил в глубину темного
помещения, как удочку, счастливую, щупающую, беспокойную улыбку. Тогда
невинное существо, полуобернув к нему вниз выжидающее лицо с расширенными
глазами, начало медленно-медленно подыматься по лестнице. Она поднималась и
смотрела на него и притягивала его. Конечно, зовет! Теперь не могло быть
сомнения в этом. Недаром столько проехал... И бухгалтер всей своей
коротконогой, широкой, грузной тушей ринулся в тесную дверь. Он хватался
рука ми за перила и бежал вверх по лестнице гигантскими шагами, как гимнаст,
работающий на приз.
Вверху и на самом деле его ожидал ценный приз.
Объяснение между ними произошло на лестнице, в духоте, мерзости и
смраде подобных лестниц, перед дверью чужой квартиры, под непрерывный лай на
них оттуда противной, визгливой и, должно быть, вонючей комнатной собачонки,
строго охраняющей частную собственность.
- У-у-у! Чтоб ты околела, проклятая! - от всего сердца не раз посылал
ей туда бухгалтер тяжелые пожелания.
- Вы не поверите, и никто бы не поверил, этому нельзя поверить! - между
тем быстро рассказывала ему свою историю хорошенькая курсистка. - Надо мной
тяготеет какой-то злой рок! Я чувствую, что я пропадаю! Жизнь бьет меня без
всякой жалости! Я сама украинка, с такими трудностями вырвалась из родного
гнезда и вот все не могу никак в этой вашей Москве устроиться. И нравится
она мне, и не дается. Я учусь и зарабатываю, но как справляюсь с этим,
какими тяжелыми жертвами! Сейчас, например, я опять без службы и уже без
надежды на службу. Три раза с боя пробивалась на службу и три раза попадала
под сокращение штатов. И пробиваться, протискиваться куда-нибудь в четвертый
раз у меня уже не хватает сил. Выдохлась! Одним словом, Москва сломила меня,
я пала духом... А тут еще верхушка правого легкого стала покалывать, но это,
конечно, ерунда, не чахотка же у меня начинается, ха-ха! И вы не смотрите,
что я на девочку похожа, на гимназистку, я не девочка, не гимназистка, я уже
многое испытала, многое передумала! И вы думаете, в другое время я так легко
познакомилась бы с вами? А теперь я решилась, только сегодня в трамвае
решилась, вы своими настойчивыми взглядами помогли мне решиться... Впрочем,
для чего я все это вам говорю? Вот наболтала! Ха-ха-ха! Хотите, зайдем
сейчас ко мне? - кивнула она лицом на верхние этажи.
- Очень! - застонал всем своим нутром Шурыгин. - Очень хочу!
От волнения его всего трясло, ноги вдруг ослабели, колени
подкашивались, все тело заныло, заломило, как в приступе инфлуэнцы. Он с
трудом полз за курсисткой вверх по лестнице и так впивался руками в перила,
точно лез с висящими в воздухе ногами по отвесному канату.
Трудно добывается настоящая любовь!
Они поднялись на самый верхний этаж, где было еще душнее, мерзостнее и
смраднее, чем внизу. Она позвонила, и дальнейшее продолжение их беседы
происходило в ее комнат ке, такой же маленькой, узенькой, чистенькой и
невинной, как и она сама, в глубокой тесной щелочке, с одним оконцем в
конце, точно далеким выходом из туннеля, с видом на множество больших и
малых крыш, так и этак наклоненных своими унылыми бурыми плоскостями.