"Николай Никандров. Рынок любви (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

- Я себе другую нашел, лучшую! Забери ее, прошу тебя, а я тебе тоже
когда-нибудь в чем-нибудь услужу! Забери! - умолял Арефьев и положил обе
руки на плечи Шурыгина.
- Ты так хвалил свою полячку. Чем же она тебе не угодила?
- У нее слишком узкий кругозор, с ней не о чем говорить.
- А зачем тебе с ней говорить? Вот эти идеализмы и губят нас.
Шурыгин сел, Арефьев не мог сидеть.
- И потом, моя новая служит - и ее не надо кормить! - быстро говорил
он, весь дергаясь. - И потом, она вообще во всех отношениях лучше. И потом,
дело это уже оконченное, решенное, я с той порвал и договорился с этой, ну,
одним словом, мне некогда и уже поздно, ночь, говори: заберешь?
- А из себя она как, ничего?
- О! Об этом не спрашивай! По улице будете идти, все будут на вас
оборачиваться, как на приезжих из Ниццы! Заберешь?
- Гриша, ты знаешь, что я всегда рад помочь тебе, но сейчас я этого
сделать никак не могу.
- Почему? Такая женщина! Если бы ты знал, какая женщина! Она полячка, а
похожа на англичанку!
- Я женюсь, - сказал Шурыгин. - У меня есть невеста.
Арефьев подскочил, потом опустил руки, раскрыл рот, расставил длинные
ноги.
- Ты женишься? На ком?
- На курсистке.
- Что же, по-настоящему?
- Как придется. Да ты сядь! - поймал и потянул он книзу Арефьева.
- Не могу я сидеть! - подпрыгнул Арефьев, и композиторские волосы его
на момент встали стоймя. - Что же, ты любишь ту курсистку?
- О-о!
- А она тебя?
- Меньше. А когда узнает меня ближе, полюбит больше.
- Ой-ей-ей, - застонал Арефьев, согнулся вдвое, как раненный в живот, и
закружился на месте. - Значит, ты полячку мою не берешь? А я-то думал
принести вам пуда два хорошей фасоли, наша фасоль разваривается скорее, чем
у других.
- Что фасоль, фасоль - это ерунда, - пренебрежительно фыркнул Шурыгин,
сидя в кресле и сложив на животе руки.
- Сыру голландского дать? - вдруг нагнулся к нему Арефьев со страшным
лицом не то мученика, не то разбойника.
- Сыр голландский у меня есть, я его мало ем, от него у меня болит
живот.
- Пудовую банку керосина дать? Завтра же принесу на квартиру пудовую
жестянку керосина, если заберешь у меня мою полячку.
- Нет, дружище, верь мне, никак не могу! А керосин у тебя хороший?
- И ты еще спрашиваешь про тот керосин! Керосин самой лучшей марки,
батумский, советский, со звездой! Говори скорее: берешь?
- Гриша, ты не обижайся на меня, но пойми сам, какой мне смысл забирать
у тебя твою полячку, какую-то корсажницу, когда у меня курсистка! Ты только
подумай: курсистка! Одно это слово чего стоит! Я об этом слове пятнадцать
лет думал!
- Могу два пуда хорошей клюквы прибавить, будете с моей полячкой варить