"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

как дьяволенок с того света, вдруг бросился из палисадника им навстречу
Боря. - А к нам какая-то женщина приехала жить!
- Навовсе! С вещами! - резко прокричала маленьким ротиком Липочка, едва
поспевающая за братом, с такой оголтелой рожицей, точно у них в доме в
отсутствие родителей стряслось великое несчастие.
И детишки, словно отважные гонцы, доставившие на поле сражения важные
вести, отпрянули от своих ошарашенных родителей так же стремительно, как и
подлетели к ним.
- Простите, - обратилась Марья Степановна к гостье, и в голосе ее
послышалась растерянность. - Пока наши с дороги переоденутся, умоются, вы
посидите тут, а я пойду в кухню хлопотать насчет обеда. Пообедаете с нами.
Ксения Дмитриевна, оставшись на террасе одна, не заметила, как начала
думать...
...Вот она сейчас сидит у черного крыльца своих старых московских
друзей и с волнением ждет: позовут они ее обе дать или не позовут? Может
статься, что и не позовут...
- Это что за дама к нам там приехала? - едва переступив порог дома,
спросил у своей тещи Валерьян Валерьянович, замученный службой, семейными
неурядицами, ежедневной ездой на железной дороге, сутулый, худосочный
интеллигент, с небритого лица которого никогда не сходило выражение чело
века, только что исхлестанного кнутами.
- Это Беляева Ксения Дмитриевна, - тихо, озираясь, про говорила Марья
Степановна и двумя тряпками выхватила из горячей духовки синюю полуведерную
кастрюлю с супом.
- Она к нам надолго? - снимал возле умывальника пиджак Валерьян
Валерьянович, закатывая рукава сорочки.
- Нет, ненадолго, - хлопотала с обедом Марья Степановна. - Только одну
эту ночь переночует.
Валерьян Валерьянович нагнулся перед умывальником, нацедил в обе
пригоршни воды, с фырканьем окатил ею запыленное лицо.
- Знаем мы эту "одну ночь"! - покривил он вбок мокрое недовольное
лицо. - Это только так говорится, что на одну ночь, - намыливал он
щетинистое лицо. - А делается совсем иначе. Этим людям важно только влезть в
дом, только ступить туда хоть одной ногой. А потом их оттуда родильными
щипцами не вытащишь.
- Валерьян! - взмолилась теща. - Не говорите так о ней, не говорите!
Она так несчастна!
- А мы счастливы? - истерически взревел, весь в мыле, Валерьян
Валерьянович. - Вчера почти что со скандалом вы проводил из дома на станцию
одного такого московского кочевника: обманным образом забрался в дом и не
желает уходить! Вцепился в чужой дом, как клещ! Пришлось почти что силу
употребить и еще взять на свой счет железнодорожный билет до Москвы.
Валерьян Валерьянович стоял и вытирал полотенцем лицо, шею, уши.
- И нам же оскорбления посылал из вагона, когда тронулся поезд! -
возмущался он. - "Окопавшиеся интеллигенты!", "недорезанные буржуи!" И это
за нашу же хлеб-соль, за то, что мы три дня его кормили, поили, делились с
ним подушками, рискуя от него заразиться! То было вчера, а сегодня,
пожалуйте-с, уже является другая! Вчера мужчина, сегодня дама. Вчера
безработный, сегодня разведенная. А завтра еще кого прикажете ожидать? Ты
безработный? Ну и иди на биржу труда. Ты развелась с мужем? Ну и разводись,