"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

- Брр... - между тем зябко задрожала Ксения Дмитриевна и, поеживаясь, с
испугом огляделась на обступавший их со всех сторон угрюмый вековой лес. - А
все-таки у вас тут, Марья Степановна, жутко, тоскливо. Я в такой глуши не
смогла бы долго прожить. Меня уже и сейчас что-то гложет, что-то давит в
этом беспросветном полумраке леса, в его скованной неподвижности, в
могильном безмолвии. И хорошо, и красиво, и в то же время клубок
подкатывается к горлу, хочется плакать...
- Скоро должны вернуться из Москвы наши. Тогда, на людях, вам будет
повеселее, - сказала Марья Степановна. - Хотите, пока светло, пройдемся по
нашему лесу?
- Очень.
Они встали, спустились с террасы, вышли из палисадника и окунулись в
вечный сумрак угрюмого северного леса.
И опять заговорили о Геннадии Павловиче, о мужчинах, женщинах, о любви,
браке, разводе...

III

- А вот и наши идут, Валерьян Валерьянович с Людочкой, - указала Марья
Степановна на конец лесной просеки, когда она и Ксения Дмитриевна
возвратились к новому сосновому палисаднику дачи, почему-то напоминающему
ограду вокруг могилы.
- Валерьян Валерьянович и Людмила Митрофановна! - воскликнула Ксения
Дмитриевна с оживившимся лицом и уста вилась в конец широкой просеки на две
приближающиеся человеческие фигуры, мужскую и женскую. - Вот интересно,
изменились они за время революции или нет? Ну как они живут? Все служат?
- Служить-то служат, - покачала головой Марья Степановна и кисло
поморщилась под очками. - Но какая теперь служба? Сегодня ты служишь, завтра
тебя "сокращают"... Вале рьяна Валерьяновича в этом месяце понизили на один
разряд, Людочку на два. Что хотят, то и делают.
Дочь Марьи Степановны, Людмила Митрофановна, и ее муж, Валерьян
Валерьянович, оба советские служащие, сойдя с поезда и пользуясь отсутствием
посторонних свидетелей, пока шли лесной просекой, всю дорогу бранились между
собой.
Валерьян Валерьянович - очевидно, на правах мужа - старался
насильственно что-то втолковать жене. Жена назло мужу не желала слушать его,
зажимала руками уши, перебегала по траве через всю ширину дороги с одной
стороны просеки на другую. Муж въедливо догонял ее и, нагорбясь как дятел,
долбил и долбил ее в затылок своими речами...
- Вот видите, - кивнула на них Марья Степановна. - Тоже все время
ругаются: и дома, и на службе, и в поезде, и на просеке. И тоже только и
разговору у них, что "разойдемся" да "разойдемся". Разойтись-то легко, а
дети?
Как раз в этот момент супруги увидели издали в палисаднике своей дачки
рядом с седовласой Марьей Степановной другую даму, молодую. Муж и жена
переглянулись, перебросились несколькими деловыми словами - очевидно,
заключили временное перемирие, потом, подобравшись, по шли рядом с таким
видом, как будто впереди их ожидала засада.
- Мама, папа! - в развевающейся на ветру голубой рубашке, без пояса, с
непокрытой вихрастой головой, размахивая длинными руками, выбрасывая ногами,