"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

- Как когда, - ответила Ксения Дмитриевна. - То по два месяца от него
нет ни одной строчки, то вдруг начнет сыпать письмами по два и по три в
день. У этого человека все ненормально.
Ксения Дмитриевна немного помолчала, точно раздумывая, стоит ли об этом
говорить, потом убито продолжала:
- И письмам его я не рада, он ими только тиранит меня. И мои письма, по
его словам, действуют на него точно таким же образом.
- Зачем же вы тогда переписываетесь? Чтобы мучить друг друга?
- Я и сама не знаю.
- Раз он с вами так нехорошо поступил, вам надо как можно поскорее
забыть его.
- Не могу я! - обратила вверх к вершинам деревьев восковое лицо Ксения
Дмитриевна. - Не могу я его забыть,
и хочу, да не могу! - говорила она дрожащим голосом. - И сейчас, с тех
пор как сошла с поезда на вашу платформу и увидела этот чудесный лес, я все
время думаю только о нем. Вижу красоту природы, разговариваю с вами, а в
груди не перестаю чувствовать тупую боль и знаю, что эта боль - он. Сама не
понимаю, Марья Степановна, что это: разврат, привычка к определенному
мужчине или еще что-нибудь, но только чувствую, что не проживу без него,
зачахну, умру!
- А если так, - наблюдая за ее страданиями, заметила Марья
Степановна, - тогда не надо было торопиться с разводом.
Ксения Дмитриевна болезненно улыбнулась вершинам деревьев.
- Нам невозможно было дольше тянуть, - простонала она. - Жизнь наша
стала слишком невыносимой. Каждый день его придирки, каждый день мои слезы.
- И все-таки надо было терпеть, - настаивала старая женщина. - А как же
мы терпели от ваших отцов, мы, ваши матери? - заговорила она с чувством. -
Вы, нынешние, чересчур горячитесь. Чуть что-нибудь не по вас, как вы уже:
развод, развод! А того не хотите сознавать, что, пока вы живете с мужем, у
вас хотя определенное положение есть.
- Зато теперь у меня свобода есть, - сказала Ксения Дмитриевна.
- Свобода? - насмешливо заблестели глаза под очка ми у Марьи
Степановны. - А какой вам толк от этой свободы? Ваш бывший муж, Геннадий
Павлович, разве вам помогает?
- Нет!
- Ну вот видите! - сделала убеждающую мину Марья Степановна, потом
прибавила, со вздохом, певуче: - Не ожидала я этого от Геннадия Павловича,
не ожидала! А нам-то он казался таким порядочным, таким благородным!
- Раньше он был другим, - пожаловалась молодая женщина. - На него
революция так подействовала. Приблизительно с 1919 года он начал жалеть
тратиться на меня. А в 1921 году уже открыто проповедовал свои новые
послереволюционные взгляды. "Жена, если она человек, а не вещь, сама должна
зарабатывать на себя". И все в таком же роде.
- Ого! - возмущенно прыснула Марья Степановна и с недоброй улыбкой
уставилась сквозь очки куда-то вдаль. - Совсем по-большевистски. Это только
у большевиков не дела ют различия между мужчиной и женщиной. Комсомолки, на
пример, - рассказывала она о большевиках как о турках, - комсомолки, те,
например, носят у них мужские штаны, мужские картузы, по-мужски стригут
волосы, по-мужски курят, сплевывают, сквернословят. Полное освобождение от
всяких "женских нежностей". Насмотрелась я на них тут летом, наслушалась...