"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

не было особенно долго, все почти разошлись, пожар погасили, за окнами
начало темнеть. Я все сидела послушно - почему я тогда так сидела?
Доверилась какому-то чужаку, слушалась, будто он мне хозяин... Наконец, он
вернулся, говорит: "Пошли отсюда". Мы вышли за проходную:
- Я тебя провожу. Куда тебе?
- На Татарскую.
- А-а, я же тебя знаю, видел. Дизенхоф Рита, точно?
- Грета, - поправила я, и тут на нас набежала Пака - буйная,
расхристанная, аккуратный обычно узелок на макушке развевается, как
петушиный хвост. Сразу заорала:
- Ты что же это делаешь, дед с ума сходит, а она тут с кавалерами.
Пожар, весь город знает уже, а она тут...
- Да ладно тебе, Пака, вот она я, чего кричать?
- Ты ж деду сказала, что к Зинке пойдешь на фабрику, а тут пожар. Он
меня сюда послал... - старая кореянка наша скора на расправу, но
успокаивается быстро, - Это что за милиционер? Арестовал тебя, что ли? А
Зинка твоя где?
И вдруг вцепилась в мою руку, застонала:
- Боже мой, Господи, да неужто? Зинка...
Мы все трое остановились прямо посреди улицы.
- Я пошел, - сказал кавалер, - У меня дома тоже беспокоятся, наверно.
Вот, возьми... - И протянул мне руку, разжатую ладонь. А на ладони
простенький крестик, серебряный - как мне его не узнать? Оплавился по
краям... У меня точно такой - лет пять назад Пака подарила нам обеим по
серебряному крестику, отвела в православную церковь и окрестила, сама и
крестной матерью обеим стала...
- Она ничком упала, - сказал милиционер. И ушел, а мы с Пакой ещё
постояли, мимо нас шли и шли люди, обсуждая пожар, и несло мерзкой гарью, и
в руке у меня был Зинин крестик, в точности как мой, только оплавившийся по
краям. Потом и мы пошли домой...
Ночью в московском поезде, в трясущемся вагоне меня посетил темный
ужас. Зина Мареева, моя лучшая - нет, моя единственная подруга умерла
страшной смертью, заживо сгорела в каких-нибудь двухстах метрах от меня,
задохнулась в дыму в проклятой комнате с зарешеченными окнами - на кой черт
понадобились решетки на третьем этаже? Кусая волглую наволочку, чтобы не
разбудить плачем соседей, я все твердила себе, что пока я её помню, она
есть, а забуду - то и не станет её совсем, но этого никогда не будет,
навсегда она останется со мной... Утром, расплачиваясь с проводником за
чай, раскрыла сумочку - а там два паспорта, мой и ее: накануне я как раз
шла к ней и собиралась его вернуть, на зинин паспорт сдала я кое-какие
вещицы в комиссионный, Зина сама получила бы деньги и мне бы выслала, так
мы договорились. Теперь паспорт остался у меня, с маленькой фотографии
глянула Зина прямо мне в глаза...
Пятеро суток в дороге едва не свели с ума - каким облегчением было
увидеть в вокзальной толпе знакомое хмурое лицо: Руди улыбнулся мне, забрал
чемодан, вторая рука занята футляром, - довел до остановки такси, сунул в
руку бумажку с адресом:
- Сама доедешь, я уже опаздываю. Вход со двора, код здесь обозначен,
соседку я предупредил. Чемодан в багажник не клади, с собой вези, - и пошел
обратно к вокзалу, к метро.