"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

Я не обиделась - Руди, мой дядя, старший брат мамы, всегда такой.
Неприветливый, что ли. Но это ничего не значит. Мама говорила, что таким он
вернулся из заключения. А прежде был веселый, добрый, самый сильный в
школе, она всегда отзывалась о нем как о своем защитнике, и меня научила
относиться к нему так же, Руди - единственный человек, на которого, случись
что, мы можем надеяться. Впрочем, много уже чего случилось, и Руди нас не
подводил...
Он отправился в свой кабак - не знаю, что за кабак был на этот раз,
будет играть там до полуночи, а то и дольше, потом музыканты ужинают, он
вернется домой среди ночи, сегодня - по случаю моего приезда, - один.
Квартирные хозяйки всякий раз довольно скоро отказывают ему от дома -
молодые, наверно, потому, что не оправдывает их надежд, старые - от
оскорбленной добродетели, что ли... Если ему попадется когда-нибудь
квартирная хозяйка достаточно красивая, терпеливая и разбирающаяся в
джазовой музыке, он женится. Давно бы пора, но я этого боюсь.
Новая квартира оказалась на Патриарших, в старом доме, подъезд темный
и грязный, зато дверь высокая, филенчатая. Из соседней - точно такой же -
высунулась старушечья голова, покивала приветливо, дружески, пока я
возилась с замком, и скрылась - ага, это соседка, которую предупредили. А
то, чего доброго, милицию бы вызвала, обнаружив меня возле чужой двери.
Квартира оказалась запущенной, но красивой, в передней зеркало до
потолка в черной резной раме. На сей раз Руди повезло, в прошлый раз я была
у него в каком-то полуподвале, а ещё раньше - на пятом этаже без лифта. Но
всегда в центре - "выселок" московских, отдаленных районов Руди не
признает.
Он вернулся домой раньше, чем я предполагала, и мы полночи просидели в
кухне: ели Пакины черствые уже, но все равно вкусные пироги с сыром,
запивая их зеленым чаем.
Я рассказывала, а он слушал. О моих родителях - что знала, а знала не
очень много. О пожаре, о смерти Зины. Как она повторяла: дым, Грета, здесь
дым...
Большая рука Руди погладила мое плечо:
- Не плачь, Гретхен, слезами горю не поможешь, жалко Зинку, за что ж
ей такое? Голубиная душа... Ну успокойся, давай посмотрим, что ты там
привезла.
Он сдвинул посуду на край кухонного стола, легко вскинул тяжеленный
чемодан, завозился с замком. Я поскорей перетащила чашки-тарелки в
раковину, а то побьем, неровен час, хозяйскую посуду. Крышка чемодана,
наконец, распахнулась, Руди долго смотрел на ту икону, что лежала сверху,
не спеша доставать остальные. Наконец, бережно вынул её, перевернул -
оценивал. Научился разбираться в иконах, картинах, в драгоценных камнях, в
золотых и серебряных изделиях.
- Неплохо, - произнес он, - Прошлый век, начало. Состояние хорошее. И
цена будет хорошая На такую икону покупатель быстро найдется, Вилли уж
найдет.
Он отнес чемодан в комнату, разложил картины и иконы на круглом столе
и на диване, рассортировал.
- Авось папаша твой нас не заложит, - сказал он, - Остальное где?
Я протянула ему сумочку - он первым делом достал паспорт. Удивился:
- Зинин. Откуда?