"Элла Никольская. Требуется наследник" - читать интересную книгу автора

- У меня с детства на кошек аллергия. А у вас за стенкой их чертова
уйма, да еще собачонки две. На бедность жалуется, а сама целый зверинец
развела...
Юрий Анатольевич подобных взглядов никак не разделял -единственное,
что роднило его со скандальной соседкой, было именно сочувствие к покинутым
дачниками четвероногим бедолагам. Но возражать не стал, сказал
примирительно:
- Моя кошка вам не опасна, тем более она в саду гуляет. Так что же вас
привело в сельские края?
Выяснилось, что как раз поиски клада и привели. Обозначился общий
интерес, и хозяин с гостем погрузились в увлекательнейшую беседу.
Слушал Коньков замечательно: не перебивал, глаз от собеседника не
отводил. Одобрил его версию насчет аферы, затеянной "сладкой парочкой", -
еще бы, ведь белыми нитками шита эта ветхая с виду карта, подделать ничего
не стоит. Согласился, что подозрителен внезапно вспыхнувший интерес к дому
и вполне может быть увязан с недавней кончиной русской эмигрантки.
Рассказал, в свою очередь, о том, что удалось выведать у соседки.
...Анна эта, отдавшая Богу душу в Париже, приходилась ей не больше, не
меньше как старшей единоутробной сестрой. Родилась в двадцать первом, после
нее у матери их, Натальи Акимовны, долго не было других детей. А муж
настаивал, прямо-таки мечтал о сыне. Вместо долгожданного мальчика родилась
девчонка. Вот эта самая любительница кошек-собак. А старшую вскоре после
появления на свет сестрицы Галины поместили в интернат...
- Как это? - ужаснулся Юрий Анатольевич.
- А так это. Папаша - красный профессор из бывших красных командиров -
счел, что так лучше будет. Дескать, воспитывалась, как принцесса,
избалована, ревнует. Что-то такое случилось - то ли она сестрицу
новорожденную из кровати на пол вытряхнула, то ли еще в этом роде. Никто
уже и не помнит...
- И мать согласилась?
- Как видите. Что тут скажешь? Время было смутное - тридцать пятый
год, девочка-то была взрослая, лет пятнадцати-шестнадцати. Кстати, как она
за границей оказалась: в детдоме ее на медсестру выучили, в войну на фронт
отправили, а после войны она объявилась за границей. Не сразу, конечно.
Одним словом, темна вода во облацех...
Красный профессор в тридцать седьмом уцелел, зато в сорок восьмом
слегка потрепали его за космополитизм. Отмазался, живучий был. Старшую
дочку в анкетах указывал как "пропавшую без вести на фронте во время
В.О.В." Потерю эту переживал не слишком болезненно, а вот Наталья Акимовна
до конца своих дней убивалась. Кстати, там фотография матери в рамочке на
комоде стоит. Красавица была, не в пример дочке.
- Я часто замечал, что у дурнушек мать непременно красавица, -
заметил Юрий Анатольевич, в прошлом великий дока по части женщин. Он
недоволен был, что беседа о кладе ушла в сторону и все стремился поворотить
ее в прежнее русло:
- Эта дама, стало быть, прямая наследница своей сестры, если других
наследников нет. Она богата была?
- Какое там! Всего и богатства - клад, который ее бабка купчиха
Плотицына зарыла в Ма-ла-хов-ке, недоступной, как луна. Дом под Парижем у
нее, однако, был, там и скончалась.