"Уильям Николсон. Последнее пророчество ("Огненный ветер" #2) " - читать интересную книгу автора

Бомен видел, как металлические печати зажали щипцами и опустили их на
раскаленные угли в бочке. Юноша внимательно наблюдал, как солдаты схватили
руку еще одного раба и раскаленное клеймо опустилось на внутреннюю сторону
трясущегося запястья. Бо почувствовал такую боль, словно заклеймили его
самого.
- Эй, ты! А ну-ка возвращайся на свое место!
Солдат оттолкнул юношу. Бомен вернулся к своим.
- Это быстро, - произнес он. - Но будет больно.
- Мне наплевать, - сказала Пинто.
Бомен видел, как задрожала девочка при появлении солдат. Несмотря на
гордость и злость, Пинто было всего семь лет. Он мог бы держать сестренку на
руках, когда наступит ужасный момент, но знал: Пинто слишком горда, чтобы
позволить это брату. Чтобы скрыть свои намерения, Бомен обратился к отцу:
- Пора загадывать желания, папа.
Анно Хаз все понял. Он протянул руку.
- Сюда, Пинто. Прижмись ко мне.
Анно обнял Пинто. Бомен присоединился к ним. Пинто позвала Мампо.
- Иди сюда, Мампо. Прижмись к нам.
Злыми глазами Аира Хаз глядела на приближающихся солдат.
- Какие смельчаки, - горько произнесла она. - Какие мужественные воины.
- Тихо, - сказал муж. - Иди сюда.
Мампо с радостью присоединился к объятию, его голова касалась голов
друзей, юноша чувствовал обнимающие руки. По давней традиции самая младшая,
Пинто, загадала желание первой.
- Хочу, чтобы мне было не очень больно.
Затем пришел черед Бомена.
- Хочу, чтобы Кестрель вернулась к нам.
Пинто быстро прибавила:
- И я.
Больше никто не успел ничего сказать, так как солдаты приблизились к
рабам с гремящим подносом и дымящейся бочкой. Человек со списком выкликнул
имя Анно и его номер. Мужчина протянул руку и так как он не успел еще
высказать пожелание, то печально произнес:
- Хочу, чтобы Кестрель была в безопасности.
Раскаленное клеймо опустилось на руку. Анно дернулся, но промолчал. Его
жена протянула ладонь врагам, говоря:
- Все мои мысли с тобой, Кестрель.
Мампо сказал просто:
- За тебя, Кестрель. - Юноша даже не дернулся, когда его обожгло
раскаленное железо. Даже не моргнул.
Бомен не сказал ничего. Но в тот момент, когда клеймо опустилось на
руку, про себя он обратился к сестре:
Я люблю тебя, Кесс.
Затем и Пинто, не в силах унять дрожь, протянула худенькую ручку.
- О Кесс... - начала она.
Железо опустилось на нежную детскую кожу, боль пронзила Пинто, девочка
всхлипнула. Однако больше не издала ни звука.
Следующей ночью Бомен вновь сидел без сна, ловя отголоски мыслей
Кестрель. Обожженное запястье болело. Юноша не стал сопротивляться, ни разу
не пожаловался, хотя в глубине его души полыхала ярость. Даже больше, чем