"Андрей Николаев, Олег Маркеев. Черное таро " - читать интересную книгу автора

- Карты? - скривился Корсаков, - можно верить картам только военным -
по себе знаю. Я на редкость неудачлив в игре и не верю ни гадалкам, ни
пророкам. Мне, например, одна цыганка нагадала, что мне надо бояться
металла. Эка невидаль! От чего же принимать смерть военному человеку, как не
от стали?
- А знаете, господин корнет, - Николай Михайлович внимательно посмотрел
на него, - гадалка имела ввиду нечто другое. Металл дарует вам славу, но и
великое бесчестье, - голос князя стал глухим, глаза затуманились, - вы
посягнете на то, за что нынче готовы отдать самое жизнь вашу..., - голос его
прервался, он откинулся в коляске, - Сильвестр, блокнот, скорее... пиши...
- Что, что такое? - забеспокоился Корсаков, видя, как лицо князя
покрывается смертельной бледностью.
- Вот мать честная, - Головков слетел с коня, - подскочил к коляске, -
никак, отходит князь.
Секретарь остановил его и присел рядом с Николаем Михайловичем,
приготовив блокнот и карандаш.
- Тише, господа. С его сиятельством это случается, - склонившись к
старику, он попытался разобрать едва слышный шепот.
- ...милостью Государя-императора,...помятуя о доблести, проявленной...
полковника лейб-гвардии...,...смертную казнь и приговорить к гражданской
казни с лишением дворянства, чинов и наград, прав собственности...
разжалованию в рядовые... прохождением в Сибирском корпусе...
- Что он говорит? - Корсаков свесился с коня, оперевшись о дверцу
коляски.
- Тихо, - зашипел Сильвестр, однако князь уже замолчал, тяжело дыша.
Секретарь достал из дорожного кофра флягу с водой, вылил на ладонь и
брызнул князю в лицо. Козловский вздрогнул, лицо его постепенно обретало
нормальный цвет, унялась дрожь губ, веки затрепетали и он, медленно открыв
глаза, огляделся. Сильвестр поднес к его губам флягу, князь сделал несколько
глотков воды.
- Все... записал? - с трудом спросил он.
- Все, ваше сиятельство, - подтвердил секретарь.
- Хорошо. Давайте-ка, братцы, передохнем немного, - попросил он,
посмотрев на Корсакова и Головко.
Корнет и Сильвестр помогли ему выйти из коляски, отвели на несколько
шагов от дороги.
От земли поднимался туман, ночь уходила на запад, воздух посвежел и был
неподвижен. Князь отстранил руку Корсакова и присел прямо в мокрую от росы
траву.
Казаки, спешившись, доставали из седельных сумок нехитрую снедь: хлеб,
вяленое мясо.
- Ты, дружок, неси сюда, что там у нас покушать, - обратился к
секретарю Николай Михайлович, - а вы, господа, присоединяйтесь. Буду
сердечно рад, коли не побрезгаете. И казачков зовите.
Сильвестр сноровисто расстелил на траве скатерть, с натугой вытащил из
коляски кофр и принялся выгружать из него припасы. Головко только крякал,
глядя на такое богатство: первым делом на скатерти возник хрустальный графин
в окружении серебряных стопок, рядом, в фарфоровых тарелочках устроились
нарезанная до прозрачности копченая осетрина, балык из стерляди, копченый
окорок и нежнейшая буженина. В фаянсовых плошках расположились маринованные