"Б.Николаевский. История одного предателя" - читать интересную книгу автора

но Азеф перешагнул через него: щепетильностью в отношении к чужим деньгам он
никогда не отличался, - мелочами это сказывалось еще в годы гимназии. Теперь
он только сделал шаг к более крупному: в качестве комиссионера он взял у
какого то мариупольского купца партию масла для продажи, выручил за нее 800
рублей и уехал с ними весною 1892 г. в Германию, в Карлсруэ, где поступил в
политехникум.
В Карлсруэ уже тогда существовала небольшая колония русской учащейся
молодежи. - Среди них был ряд знакомых Азефа по Ростову. Азеф вошел в их
среду. Поселился на одной квартире, со студентом-ростовцем Козиным, - на
четвертом этаже в доме No 30 по Вердерштрассе. Вошел в русский
социал-демократический кружок. Старательно изучал электротехнику. Но очень
скоро встал вопрос материальный. 800 рублей по тем временам были большими
деньгами, но на долго их хватить не могло, - тем более, что, по некоторым
указаниям, они не все остались в руках Азефа. Возможность заработков была не
велика. На помощь от родных надеяться не приходилось. Азеф бедствовал,
производя на встречных впечатление человека "буквально терпящего голод и
холод". Долго так существовать он не мог, - и он еще раз с большой легкостью
"перешагнул" через еще одно препятствие морального порядка: начал
поторговывать теми секретами о революционной деятельности своих товарищей,
которые ему были известны. Секреты эти были невелики, но ведь времена тогда
были вообще глухие, крупных революционных событий совсем не было, и Азеф не
без основания надеялся, что сообщаемые им мелочи заинтересуют полицию.
4 апреля 1893 г. он написал свое первое письмо в Департамент Полиции.
Это письмо носило характер предварительного прощупывания почвы. "Сим имею
честь заявить Вашему Высокопревосходительству, - писал он, - что здесь
месяца два назад образовался кружок лиц-революционеров, задающихся целью" -
и т. д. Далее назывался ряд имен, приводились некоторые факты, которые
должны были показать, что автор письма может быть полезен в деле
осведомления как о революционных настроениях русского студенчества
заграницей, так и о пропаганде в Ростове. Никаких конкретных предложений
относительно будущего в письме не имелось. Автор просил только в случае,
если его сведения окажутся полезными, уведомить его заказным письмом по
условному адресу: настоящей своей фамилии он не называл. Процедура
приглашения нового агента на службу Департамента, была в то время очень
сложной. Письмо Азефа было доложено вице-директору Департамента, от него
перешло к заведующему соответствующим делопроизводством. На оригинале письма
сохранился ряд пометок: о нем совещались, собирали справки. Только 16 мая
собрались ответить. Ответ выдержан в стиле коммерсанта, который не прочь
пойти на предлагаемую сделку, но в то же время боится выдать, что она его
сильно интересует: "о кружке в Карлсруэ, - писал Департамент, нам известно
(на самом деле о нем почти ничего известно не было) и большого интереса он
для нас не представляет; поэтому особенно дорожиться вам не приходится, но
все же платить мы готовы, - только, прежде всего "назовите себя", так как
мы - люди с твердыми принципами и "с неизвестными людьми мы сношений не
ведем".
Азеф ответил быстро, и цену запросил совсем "божескую": за все - про
все 50 рублей в месяц, - но имя назвать все еще колебался. У него мелькало
опасение, не перехватываются ли его письма революционерами, а потому он
боялся, что его секрет будет разоблачен без какой либо реальной для него
выгоды.