"Б.Николаевский. История одного предателя" - читать интересную книгу автора

Но его попытка "темнить" в игре с Департаментом уже потерпела крушение,
и виновен в этом был он сам: по молодости и неопытности Азеф сам дал
Департаменту нить для установления его личности. Одновременно с предложением
в Департамент, почти аналогичное письмо он послал в жандармское управление
родного Ростова, а там установить имя автора не представляло труда; имена
ростовцев, живших в Карлсруэ, были известны; число их было весьма
ограничено, и выяснить, кому именно принадлежит почерк, которым написано
письмо из Карлсруэ, было легче легкого. В результате, к тому времени, когда
второе письмо Азефа пришло в Департамент, там имелись соответствующие
справки из Ростова и его "самоличность" уже была установлена. Сведения
ростовской полиции о личных свойствах Азефа вполне удовлетворяли тем
требованиям, которые Департамент предъявлял к своим агентам: "Евно Азеф, -
писали оттуда, человек неглупый, весьма пронырливый и имеющий обширные связи
между проживающей заграницей еврейской молодежью, а потому и в качестве
агента может приносить существенную пользу и надо ожидать, что, по своему
корыстолюбию и современной нужде, он будет очень дорожить своей
обязанностью".
Столь высокие нравственные достоинства Азефа заставили Департамент
поторопиться с вырешением вопроса о нем. Через несколько дней после
получения его второго письма, в спешном порядке, был составлен особый доклад
о нем с указанием, что Азеф может принести "значительную пользу" и что цена,
им требуемая, совсем не высока. 10 июня 1893 г. на этом докладе товарищем
министра внутренних дел была положена резолюция: "согласен".
Жизненный путь Азефа был предначертан . . . Первое жалование из
Департамента Азефом было получено за июнь 1893 г. Оно, конечно, выправило
материальное положение Азефа, но пользоваться им приходилось с
осторожностью, так как иначе возникли бы подозрения у товарищей, хорошо
осведомленных относительно местных возможностей заработка и о материальном
положении родных Азефа. Поэтому еще довольно долго Азеф выдерживал линию
почти голодающего студента, - и строчил прошение за прошением во все, какие
только можно, благотворительные организации, - преимущественно, еврейские,
рассказывая о своем тяжелом материальном положении и прося о помощи. Эти
прошения он показывал товарищам, - под предлогом необходимости исправлять
его плохой немецкий язык. Таким образом создавалась легенда об источниках
существования Азефа, - а иногда и добавочный доход в его бюджете. Только
много позднее Азеф перестал скрывать, что его материальные дела явно
выправились.
Более быстро перемена в "бытии" Азефа вызвала изменение в его
политической идеологии. В течение первых месяцев своего пребывания
заграницей он высказывался в весьма умеренном духе, выступал противником
крайних методов революционной борьбы и в маленьком карлсруйском кружке
примыкал к марксистам. Став агентом-осведомителем Департамента, он быстро
передвинулся "влево", и уже в 1894-95 гг. приобрел себе репутацию
последовательного сторонника террористических методов борьбы. В студенческих
кружках, он постепенно создает себе заметное положение. Говорить на
собраниях он не любит, - он не "теоретик", а "практик". Но за налаживание
различных технических дел берется охотно. Умело расширяет круг знакомств.
Совершает ряд поездок в соседние города Германии и Швейцарии, посещает
интересные собрания и рефераты. Уже в августе 1893 г. он едет в Цюрих и в
качестве посетителя присутствует не только на открыто происходивших