"Б.Николаевский. История одного предателя" - читать интересную книгу автора

защищал Михайловского от критических нападок со стороны марксистов. В
особенности ценной у Михайловского он считал его теорию "борьбы за
индивидуальность". "Речь продолжалась довольно долго, - рассказывает
свидетель-мемуарист, - и произвела на окружающих впечатление своей
искренностью и знанием предмета".
Этим оратором был Азеф.
Через несколько дней после этой вечеринки руководители московского
Союза смогли и лично познакомиться с Азефом: он явился на квартиру к
основателю и главному руководителю Союза, - к А. А. Аргунову, причем
выяснилось, что Азеф является тем самым лицом, о предстоящем приезде
которого Аргунов уже получил уведомление из-за границы от Житловского. Так
как Азефа, в дополнение ко всему, лично знал другой член Союза, - Чепик,
познакомившийся с ним в прошлом году за границей, то вполне естественно, что
к Азефу с самого начала отнеслись с полным доверием.
Но, конечно, еще раньше своего визита к руководителям "Союза" Азеф свел
знакомство со своим новым начальником по линии политической полиции, - с С.
В. Зубатовым. Этот последний был, несомненно, самой крупной фигурой среди
тех, кому царское правительство за последние десятилетия своего
существования поручало дело борьбы с революционным движением. Большую роль
сыграл он в жизни Азефа.
Человек среднего роста и "средней" же, ничем не выделявшейся внешности,
с гладкими, зачесанными назад каштановыми волосами, с небольшой бородкой,
всегда в дымчатых очках, "типичный русский интеллигент" и по привычкам, и по
манерам, Зубатов был чужим человеком в мире "голубых" генералов и статских
советников жандармского ведомства. В молодости, в бытность свою учеником
одной из московских гимназий, он был связан с революционными кружками
середины 1880-х г. г., но очень скоро "образумился" и, войдя в сношения с
Охранным Отделением, начал, употребляя его собственное позднейшее выражение,
подводить контр-конспирацию под конспирации революционеров, т. е., говоря
прямее и проще, стал тайным агентом полиции. По его доносам был произведен
ряд арестов.
Роль его раскрыта была довольно скоро, - тогда он открыто поступил на
службу в Охранное Отделение. В деле полицейского розыска тогда царила полная
рутина: малограмотные и мало интересующиеся своим делом чиновники работали
по методам, которые они усвоили от своих предшественников. Способный, быстро
схватывающий существо вопросов и быстро ориентирующийся в запутанной
обстановке, владеющий пером и даром убеждающей речи, хороший организатор, а
главное - человек интересующийся делом полицейского сыска и любящий его,
Зубатов быстро выдвинулся из среды окружавших его бездарностей. Меньше чем
через десять лет он стал начальником московского Охранного Отделения, в
руках которого было сосредоточено дело политического розыска в доброй
половине Империи. Энергично и смело он проводит ряд реформ технического
характера: вводит фотографирование всех арестуемых, применяет дактилоскопию,
разрабатывает и систематизирует дело наружного наблюдения, впервые в России
создавая кадры хороших филеров. Он был тем, кто первый поднял в России
технику полицейского сыска до того уровня, который был им достигнут в
Западной Европе. Для русской политической полиции эти годы были годами
настоящей "охранной реформации".
Но планы Зубатова шли значительно дальше, чем простое "уловление"
революционеров. В годы, когда началось массовое рабочее движение, он вопрос