"Игорь Николаев. Лейтенанты (журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

тридцатилетний остроумный человек, бывалый фронтовик, старший лейтенант
Артамонов.
С первых шагов марша обдало холодком - на фронт.
На повозках везли оружие, вещмешки, шинели, минометы в разобранном виде
(отдельно: стволы, двуноги-лафеты, опорные плиты) и шанцевый инструмент:
ломы, кирки-мотыги, большие и малые саперные лопаты. Мин и патронов не было.
"На месте выдадут", - сказали нам.
На второй или третий день колонна вышла к каким-то буграм по сторонам
дороги. Минометчики заволновались: "Гнилец". Здесь, в поселке Гнилец, полк
стоял в обороне, когда немцы начали июльское наступление.
Кто-то отпросился сбегать на бывшую огневую позицию: думали найти
что-нибудь из оставленных вещей. Увы, все перепахано немецкими танками.
- А как вы знаете, что немецкими? - спросил я.
- Узкий след, - объяснил опекавший меня сорокалетний боец Кучеренко.
Тут до меня дошло, что придорожные бугры - останки домов.
В уцелевших по ту сторону Курской дуги селах нас встречали словно
освободителей, хотя фронт прошел уже дней как двадцать. Ощущение
причаст-ности к великому делу было непривычно. Никакой моей заслуги пока
нет, но я частица Красной Армии. Показалось, что минометчики - немолодые
мужики - тоже растроганы, хотя многие старались этого не показывать.
Еще через несколько дней, завершая дневной переход, колонна втянулась в
длиннющую сельскую улицу. Впереди ужин и сон.
Прижавшись к хатам, во всю длину улицы выстроились американские
грузовики. "Кого-то ведь возят", - не успел я позавидовать, как нас
остановили и приказали срочно грузиться в эти машины. Поднялась суета. От
командирских криков звенело в ушах - такого скопления начальства еще не
приходилось видеть. Метались даже полковники - а это, знаете ли...
Не успели, доедая ужин, освоиться в кузове "форда", как нас
стремительно повезли. Куда? Ничего не объяснили даже командиру батальона.
Видимо, где-то немецкий прорыв и нами "заткнут дыру". В запасном полку я
слышал о подобных историях, скверно кончавшихся.
После нескольких часов тряски нас в кромешной тьме вывалили в голом
поле, приказав занять оборону. Тут и обнаружилось: исчез командир роты.
В последний раз видели возле повозок. Как "занимают оборону", мы,
лейтенанты, понятия не имели.
Батальон копошился во мраке. Бойцы рыли окопы-щели: прошел слух, что у
немца могут быть танки. Я стал судорожно вспоминать, как надо побеждать
танки. Плакат с двумя горящими "тиграми", сияющим красноармейцем в обнимку с
противотанковым ружьем (ПТР) и геройской Звездой на груди. Еще лозунг:
"Храброму пехотинцу танк не страшен!" Ничего из того, чем пехота уничтожала
танки, как нарочно под рукой не было. Ни гранат, ни бутылок с зажигательной
смесью, ни бронебойно-зажигательных патронов...
Очень скоро я пойму идиотизм и безответственность подобных "средств" и
инструкций к ним, сочиненных патриотами глубокого тыла. Чего только стоило
наставление к бутылке: перед броском в танк чиркнуть спичкой о терку,
поджечь смесь и кинуть... Очевидно, немецкие танкисты в это время глядели бы
на Ивана разинув рты: "Дескать, вас ист дас?" Противотанковое ружье в
исключительных случаях и в очень умелых руках еще могло помочь против
среднего танка, а противотанковой гранатой хорошо глушить рыбу, но при
предельном внимании, ибо РПГ-40 имели обыкновение рваться на замахе.