"Кэтрин Николсон. Лунные грезы " - читать интересную книгу автора

забыла о бесконечных минутах, проведенных в укромных уголках и дамской
раздевалке, пока из зрительного зала доносились звуки волшебной музыки.
Ничего, зато теперь она здесь! Когда публика расселась по местам, девушка в
два счета нашла незанятую ложу, а остальное было легче легкого.
Огни рампы сверкали ярче драгоценностей, и если в душе еще оставались
сомнения, сейчас они исчезли. Это ее мир. То место, где всегда, даже зимней
ночью, сияет солнце.
Сцена представлялась ей долгожданным оазисом. Все цвета становились
ярче под лучами прожекторов. Как она хотела быть в этот момент рядом с
паяцем в шутовском костюме, чувствовать тепло ослепительных лучей на
обнаженных руках, ощущать волнение и трепет публики. Недаром мать называла
зрителей стоглавым чудовищем, голодным и неутомимым, которого нужно кормить
и ласкать, пока оно не станет мурлыкать и тереться о твою ногу.
Корри сбросила туфли и в восторге пошевелила пальцами. За всю свою
жизнь она еще не была так счастлива. Это ее дом. Родной дом. Вот чего она
всегда хотела! Золотая фантазия, пир воображения и романтики.
Она так увлеклась, что не услышала негромкого стука открывшейся двери.
Но холодный ветерок, обжегший кожу, заставил ее раздраженно обернуться. В
ложе появился мужчина и неподвижно застыл в темноте.
- Ш-ш-ш, - повелительно шикнула Корри, поднося палец к губам.
Наверняка капельдинер, который ищет, где бы присесть и спокойно покурить.
Ничего у него не выйдет! И почему он не закрыл дверь?
- Можете остаться, только, ради Бога, закройте дверь!
Незнакомец молча подчинился и устроился в глубине ложи.
Удовлетворенная, Корри повернулась к нему спиной и погрузилась в волны
музыки. Певец исполнял пролог с такой потрясающей силой, что Корри
поежилась от озноба. Конечно, теперь она знала, что "Паяцы" вовсе не
великая опера и даже не очень хорошая. Нелепый сюжет, не слишком мелодичная
музыка... но обладающая тем не менее непонятной магией. Опера для людей из
плоти и крови, прямых, честных, истинных неаполитанцев, не привыкших
скрывать свои чувства. Такую музыку невозможно ни презирать, ни отвергать.
Что бы там ни твердили критики, но Леонкавалло будет жить в веках, хотя бы
как автор этой единственной оперы. Трудно устоять перед немыслимой смесью
страсти, пафоса и трагических эмоций.
Музыка утверждала, что любовь реальна, как и слезы, и сегодня ночью
зрители и актеры станут смеяться и рыдать вместе, точно братья. Все мы
обычные люди и дышим одним воздухом...
Пролог закончился. Паяцы, беспечные, как дети, с хохотом, веселыми
криками и свистом высыпали на сцену. Корри подалась вперед, упиваясь
звуками фанфар и грохотом старого барабана. Сейчас ее наполняло дикое,
безудержное возбуждение. Казалось, еще минута, и она спрыгнет на сцену,
чтобы веселиться вместе с паяцами. Там уже кружились хорошенькая Недда,
которой предстоит исполнить роль Коломбины в спектакле на деревенской
площади, ее грубиян муж Канио в белом костюме Пьеро и любовник Сильвио в
плаще и маске Арлекина.
Корри снова вздрогнула. Что бы ни говорил Арлекин, она понимала: если
бы не он, ее здесь не было бы. Она бесповоротно упустила бы свой шанс.
Гигантская волна благодарности и тепла накрыла ее. Два незнакомца, Арлекин
и давно скончавшийся Леонкавалло, спасли ей жизнь.
Ибо есть разница между жизнью и существованием. Существование - именно