"Олег Николаев. Медная зрительная труба (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

глаза попался медный цилиндр, напоминавший старую морскую подзорную трубу.
Внешняя ее поверхность была покрыта иероглифами, знаками созвездий,
изображениями животных. Отец в недоумении повертел тяжелую трубу в руках,
попытался взглянуть через нее в окно, но, ничего не увидев, отложил в
сторону. Улучив момент, я схватил трубу и тоже направил ее на реку,
видневшуюся из окна. Увы, ничего! Увеличительные стекла, вероятно, от
древности так потускнели, что походили даже не на матовые, а скорее на
пластинки какого-то сероватого металла. Наверное, эта труба была обронена
за борт во время бури капитаном пиратского судна и несколько веков лежала
на морском дне, пока приливы и волны не выбросили ее на берег...
Так фантазируя, я рассматривал выпуклые изображения на цилиндре и шлифовал
рукавом то, что казалось мне стеклами, покрытыми прочным налетом от
долгого лежания в соленой морской воде. Потом вновь поглядел через трубу
во двор - на бородатого дворника, беседовавшего с пришлой старухой.
Мне показалось, что я вижу размытые силуэты этих людей, окруженные словно
бы неярким сиянием. Это было нечто вроде ореола, что-то похожее на
солнечное или лунное гало, только состоящее как бы из причудливо изогнутой
радуги. Вот старуха поплелась со двора - и двойной ореол в трубе
разделился: один уплывал из поля зрения, другой оставался на месте.
Удивленный, я стал смотреть через трубу па всех людей подряд, какие только
попадались мне на глаза. И неизменно видел тусклый, размытый силуэт
человека, окруженный многоцветным сиянием. Чаще всего оно слагалось из
тяжелых, мрачноватых тонов и оттенков. Но вот я взглянул на Танюшу,
вошедшую в комнату, и был поражен: ее эфирная фигура в трубе была окружена
такими чистыми и яркими красками, такой сказочно-волшебной гаммой тонов,
каких я никогда более в жизни не видывал. В ее ореоле преобладали
тончайший фиолетовый, очаровательный синий и кристально-голубой цвета,
вокруг которых, как бы пульсируя, сияли и в которые незаметно, через
полутона, переходили дивный нежно-розовый, похожий на цвет весенней
утренней зари, великолепные изумрудный и золотисто-желтый. Впрочем, вряд
ли можно передать словами ту неземную симфонию красок, что хлынула в мой
глаз, прижатый к окуляру трубы.
- Ваша сестра была, наверное, человеком прекрасной души? - спросил
Крутогорова один из гостей.
- Вы не ошиблись, - наклонил голову старик, - Танюша была любимицей семьи.
Мы рано потеряли ее. Она умерла от чахотки семнадцати лет...
Рассказчик на минуту задумался, а гость, что задал вопрос, пробормотал
удовлетворенно и немного невпопад:
- Кто бы подумал, что такое возможно!..
- Я рассказал отцу о поразительных свойствах медной трубы, - продолжал
Крутогоров. - Он сначала не поверил и отругал меня за то, что я беру без
позволения вещи, которые могут оказаться ценными. Он все еще надеялся
обнаружить в старом доме что-нибудь, что сразу поправило бы наше
бедственное материальное положение. Убедившись, что труба в самом деле
непростая, он строго-настрого запретил нам с сестрой прикасаться к ней.
"Инструмент надо показать в Москве экспертам, - решил он, - тут, возможно,
действуют особые свойства человеческого зрения..."
Было уже поздно, мы все устали с дороги, и матушка принялась готовить
постели. Меня положили в дядином кабинете на широкой бархатной софе. В
соседней комнате легла Танюша, а родители устроились внизу.