"Олег Николаев. Медная зрительная труба (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

представлений о Вселенной и человеке, кажется еще более впечатляющей, чем
царственная архитектура и скульптура индийских храмов.
Но такие мысли пришли ко мне гораздо позднее; в детстве же я постигал
Индию без анализов и сопоставлений, просто как дивную сказку. Самое
сильное впечатление на мой юный ум производили гималайские пейзажи.
Получилось так, что потом эти детские образы как-то незаметно и очень
органично слились в моем сознании с великолепными индийскими и тибетскими
картинами Н. К. Рериха, и теперь я не могу представить Гималаи иначе как
через волшебную призму красочного рериховского искусства.
На Земле немало очаровательных горных краев, и, наверное, каждая из гор
овеяна поэтическим ореолом легенд; но Гималаям в этом отношении,
бесспорно, принадлежит первенство. Бесчисленные восточные предания и мифы
рассказывают о великих мудрецах, достигших бессмертия и живущих якобы в
самых недоступных местах Гималаев. Я много читал и слышал об этом. Словом,
детское мое обожание Индии, Гималаев и Тибета, романтические
представления, связанные с этими местами, тянулись как бы незримой нитью
от моего дядюшки, которого, повторяю, я и видел-то всего раз или два...
Несомненно, предпринятая им экспедиция в Тибет была связана с его поисками
сокровенного смысла древнейшей информации о мире. И вот спустя несколько
лет от заезжего китайского купца до нас дошла глухая весть о бесследном
исчезновении той маленькой группы в глубине Гималаев. Правда, купец не мог
сказать определенно, погибли ли эти люди. Потом пришло официальное
подтверждение об исчезновении экспедиции.
И вот, оставив младших детей на попечение нянюшки, забрав Танюшу и меня,
родители мои отправились в Р.
Дядин дом оказался двухэтажным каменным строением в самом конце безлюдной
улицы, у крутого обрыва над рекой.
Если не считать самого здания, построенного в начали XVII века
купчиной-мануфактурщиком, единственной ценностью, которую мы обнаружили
там, были, пожалуй, книги. Они лежали грудами чуть ли не во всех комнатах
от подвала до чердака. Матушка часто говаривала, что брат ее потратил на
книги почти все свое немалое состояние. Сам он жил, судя по всему,
чрезвычайно скромно, по-спартански. В доме не было и следа роскоши, но в
кабинете, служившем дяде и спальней, висели на стенах и стояли на полках
древние изображения Осириса и Исиды, Шивы Натараджа, танцующего на теле
поверженного карлика, и другие многорукие индийские и уродливые китайские
божества, скульптуры мифических птиц и змей, быков, крокодилов, сфинксов,
зловеще раскрашенные маски из дерева, кости и пергамента, потрескавшиеся и
потемневшие от времени. Я обнаружил, кроме того, в комнатах несколько
чучел диковинных животных, два или три черепа, старинные бронзовые и
медные сосуды, испещренные затейливой резьбой, каменные и глиняные плитки
и диски с вырезанными на них непонятными письменами.
Весь первый по приезде день ушел на то, чтобы разобраться в этом хаосе
необычных вещей, расставленных и разбросанных беспорядочно в давно не
убиравшихся комнатах, покрытых пылью и паутиной. Для меня, мальчика,
начитавшегося увлекательных индийских и греческих мифов, историй Вальтера
Скотта, Купера, Конан-Дойла, такое обилие редкостей было подобно внезапно
открывшемуся сказочному кладу.
Когда отец разбирал груды бумаг и антикварных предметов, которыми были
заполнены ящики громадного письменного стола в дядином кабинете, мне на