"Владимир Николаевич Николаев. Якорь спасения [NF]" - читать интересную книгу автора

такие вещи называем просто и коротко - дело. Оранжевые вспышки тоже не
каждый день будут загораться, ты не огорчайся - все так и должно быть.
Есть еще шкала с желтым подсветом. Это, если так позволено выразиться,
потуги. Задатки кое-какие намечаются, а дела еще нет. Тут тебе самому
придется решать, как поступить с такой рукописью и ее автором.
- Таким не грех и помочь.
- Верно, верно, помогать надо, - согласился Никодим Сергеевич и
продолжал: - А в самом низу последняя шкала с красным подсветом, она,
уверяю тебя, чаще всего будет вспыхивать. Ее надо бы в целях техники
безопасности поменять с зеленой шкалой, чтобы не портила глаза, как
видишь, и мы не до всего дотумкались, что делать, придется терпеть...
- Потерплю, потерплю, - с радостной готовностью заверил друга
Чайников.
- Так вот, вспышка красного цвета означает только одно - в корзину! В
корзину! - повторил для убедительности Никодим Сергеевич.
В это время как раз и вспыхнула нижняя ярко-красная шкала.
- Вот видишь, - торжествующе произнес ученый, быстро выкручивая
проанализированную машиной рукопись. - С этим автором можешь не
церемониться, крой его и в хвост и в гриву, так, чтобы ему неповадно было
больше браться за перо!
- Ну, не скажи, - возразил Чайников, - с графоманами приходится
держаться особенно осторожно. Знал бы ты, что это за народ, по-другому
говорил бы. Но это уже моя забота.
Никодим Сергеевич не стал возражать, хотя ему и самому приходилось
иметь дело, правда, не с графоманами, от этого, бог миловал, ученые в
известной мере избавлены, но со всякими свихнувшимися на изобретательстве
приходилось встречаться, так что он вполне понимал своего друга.
Кузин предложил Аскольду самому опустить любую рукопись в приемное
устройство, дождаться результата, а затем выкрутить ее из машины. Чайников
выбрал не столь пухлую бандероль, запустил ее в машину и стал с
нетерпением ждать результата. Ему очень хотелось, чтобы на этот раз
вспыхнула не красная шкала, а какая-нибудь другая, чтобы попалась более
или менее стоящая рукопись. Но чуда не произошло, приговор и на этот раз
был безжалостный - в корзину! Аскольд разочарованно выкрутил листки из
машины и принялся читать.
- Мура, мура, - решительно заверил Никодим Сергеевич, - можешь не
напрягаться.
- И верно, мура, - вынужден был согласиться Чайников.
- Ты что, не верить моей машине?! - возмутился Кузин. - Могу и
забрать.
- Что ты, что ты, - испугался Аскольд.
- Работаем с гарантией. Мы эту машину, знаешь, как гоняли? Запускали
в нее Гомера, и Шекспира, и Пушкина, и Толстого - все гении. Ни единой
ошибки. Для разнообразия подвергали испытаниям литераторов и меньшего
калибра - Золя, Левидова, Эртеля, Боборыкина. И что интересно, Боборыкин
оказался не бездарностью, горел оранжевым светом. Попадались и такие из
числа бывших знаменитостей, которые и желтым не светились, а все красным,
красным. Но это уже пусть останется, так сказать, производственным
секретом.
Чайников, слушая Никодима Сергеевича, отобрал еще одну рукопись,