"Николай Никитин. Северная Аврора (Военно-историческая повесть о 1918-1920 гг.) " - читать интересную книгу автора

Некоторые прилегли на земле у забора, за которым находились пакгаузы. Одни
подремывали, другие балагурили. Тут же пристроились и пулеметчики с
тупорылыми пулеметами системы Лебедева или Максима. Фролов - с карабином за
плечом, в потертой солдатской шинели, в черной морской фуражке с белым
кантом - по внешнему виду ничем не отличался от своих подчиненных.
Один из спекулянтов - бородатый мужичонка с бегающими по сторонам
глазками - подошел к бойцам.
- Опять на фронт, служивые? - ухмыляясь, спросил он Фролова. - Что и
говорить, "мир да мир..." А теперь снова кровь проливать. Вот оно, вранье
комиссарское!
Глаза Фролова сузились от гнева, мужичонка попятился и побежал к
воротам.
- Ах ты, гидра!.. Контрик! - заговорили бойцы. - Кто производит голод?
Они, товарищ комиссар, такие элементы.
Несколько человек кинулись вслед бежавшему. Спекулянт был пойман,
комиссар приказал отправить его в комендатуру.
- Пришить его на месте, мародера, - сказал чей-то спокойный голос. -
Всего и делов! Чтоб не распространялся!
Андрей Латкин, сидевший поодаль, обернулся и узнал Жарнильского. Он
хотел с ним заговорить, по тут пронзительно засвистел паровоз, и сразу все
пришло в движение. Толпа бойцов, стоявшая в проезде возле конторы, загудела.
Взводные командиры направили людей в ворота, к станционным платформам с
деревянными навесами. Эшелон, состоявший из теплушек, был уже подан.
Началась погрузка.
Ровно в полдень маршрут срочного назначения тронулся и под
перестукивание вагонных колес, скрипенье осей, звуки гармошки стал набирать
скорость.
Миновав Обухове, поезд свернул на Северную линию. Навстречу ему
потянулись чахлые рощи, унылые полустанки, болота. После задыхающегося от
жары огромного пыльного Петрограда люди радовались даже этой бедной природе
и скудной зелени пригородов. В одной из теплушек стройно запели: "Вихри
враждебные веют над нами..." В середине эшелона к стенке одного из вагонов
была прибита гвоздями полоска кумача с надписью: "Прочь, гады, от Красного
Питера!"
В тот же день, только пассажирским поездом, покинули Петроград и
товарищи из Архангельска - Павлин Виноградов и Андрей Зенькович, - с
которыми комиссар Фролов столкнулся в приемной Семенковского.
В вагоне было тесно и очень душно, несмотря на открытые окна. Поезд
подолгу стоял на полустанках и разъездах, уступая дорогу воинским эшелонам.
На узловых станциях было особенно оживленно. Военная тревога ощущалась и в
разговорах пассажиров.
На станции Мга Павлин Виноградов с трудом достал кипятку, Зенькович
вытащил скудный паек, полученный на двоих, и они поужинали. Наступал вечер,
в вагоне стало темно. Сидевший напротив Павлина Зенькович задремал, а
Павлин, примостившись у окна, глядел на бесконечно бегущие мимо телеграфные
столбы. Ему не спалось. В голове мелькали обрывки питерских встреч и
разговоров; напряженно и тревожно думалось о том, что еще совсем недавно
было пережито в Архангельске.

Павлин Виноградов приехал в Архангельск из Петрограда только четыре