"Антон Никитин. Повесть о горе-злосчастии" - читать интересную книгу автора

забыв про жизнь и ее причину.
Яму брезгливо раскапывали трое.
Как ни велика была ненависть, боялись с размаху резануть по покойни-
ку. Но все равно задели. Подгнивающий труп вытащили из ямы и расступи-
лись, ощущая недоумение, которое должно было вытеснить новой заботой.
Павел прогремел кирзой по деревянному настилу, споткнувшись, шагнул с
него на шпалы и пошел к повороту полотна. Было совсем темно, только ла-
дони покалывало искрами могущества, и они светились, как погруженные в
море.
"Мы грудью проложим себе, - сказал Павел, остановился и вытянул руки
вперед. - И еще: наш паровоз, вперед лети!" Машинист электрички, вылетев
на своей оскаленной машине из-за поворота, не смог испугаться, рванулся
к тормозам, но труп Павла, расчлененный и разбитый, не нуждался уже в
остановке.
Измученное тело сожгли, зарядили пеплом пушку, повернули ее ртом на
Польшу, и горячий воздух выстрела размешался в окружающем холоде, не ос-
тавив следа.


Альтернативная история

послесловие историка
Человек прикован к месту в котором он живет, ко времени в котором он
родился и к собственной личности, то есть к самому себе. Для борьбы с
первой привязанностью существуют путешествия, а последняя привязанность
выражена настолько глубинно и неявно, что бороться с ней считается гре-
хом.
Для борьбы же со временем человечество изобрело историческую науку,
предназначенную не столько удовлетворить любопытство воспоминаний,
сколько почувствовать (и зачастую безнадежно) будущее.
История возникает там, где человек, обогащенный новыми знаниями, до-
ходит до анализа давно прошедшего - и обнаруживает в прошлом момент или
моменты, способные повлиять на всю его дальнейшую судьбу. Применяя при-
обретенные знания к этим моментам, он открывает новую жизнь, новую ветвь
истории, новый виток неизведанного, но воображаемого мира. К сожалению
(к счастью?), человек не способен проверить свои выводы, и поэтому речь
здесь может идти только о художественном приеме, а никак не о науке. Со-
жаление об упущенной возможности - одна из самых сильных эмоций, вызван-
ных этим художественным приемом.
Народы преследуемы тем же недугом - каждая нация несет с собой свой
опыт, постоянно переживая его, сохраняя в летописях те моменты, которые
кажутся значительными, чтобы возвращаться к ним снова и снова.
На самом деле, эти ключевые эпизоды могут оказаться ничего не знача-
щими отметинами на длительном пути, а действительно важные события и
имена останутся скрытыми от глаз.
Тем не менее, есть времена, отказать в значительности которым просто
невозможно - настолько они туманны, неясны и загадочны. Никак нельзя
ошибиться, приписывая этим периодам мистические свойства. Современники
превозносят их из одних побуждений, потомки - из других, часто противо-
положных. Собственно, не важно, ЧТО именно происходит в эти времена,