"Павел Нилин. Интересная жизнь (Эпизоды из жизни Бурденко Николая Ниловича, хирурга)" - читать интересную книгу автора

дети: мальчики и девочки, братья и сестры. Они были в стареньких шубейках,
в шапках, в валенках. За плечами у них болтались ученические сумки, в
руках на веревочках они держали пузырьки с чернилами. Осторожно держали,
чтобы не расплескать. И гурьбой шли в школу.
А через минуту или две после ухода малышей на крыльце появлялся уж
совсем маленький мальчик, лет пяти, в огромных отцовских закатанных
валенках. В таких огромных, что можно было бы свободно обходиться без
штанов.
Заплаканный, он минутку стоял на крыльце, деловито кулаком вытирая
слезы, потом смотрел в ту сторону, где, все уменьшаясь и уменьшаясь, еще
чернели на нежно-белом пушистом снегу шубейки братьев и сестер, и бежал за
ними, охваченный волнением невыразимым.
Вдруг братья пойдут скорее, и он потеряет их из виду...
Иногда валенки, как на грех, застревали в глубоком снегу. Мальчик
бился, как птичка, попавшая в силок, кричал. Валенки держали его. Но, на
счастье, встречался прохожий.
Почти всегда на свете на всякий случай, на счастье наше, существует
такой прохожий. Он, смеясь, извлекал из снега тщедушного мальчика, затем,
держа его под мышкой, вытаскивал валенки.
И мальчик снова бежал, задыхаясь.
Вот так или почти вот так он будет задыхаться и потом, много лет
спустя. И все-таки будет спешить все дальше, все вперед - уже не по снегу,
а, торжественно говоря, по долинам жизни, по ее косогорам и многочисленным
буеракам. Будет задыхаться от того, что слабеет сердце. Будет терять слух
и зрение. И даже дар речи. И все равно будет неуклонно продвигаться
вперед.
И впереди неизменно ему будет светить истина или только брезжить,
соблазняя почти у края могилы неотразимо жгучим своим откровением.
Учитель, старый человек в очках, встречал маленького мальчика у самых
дверей школы.
- Это что же такое! - вздыхал учитель. - Ты опять пришел, Коля? Ведь я
сказал тебе ясным русским языком, что для школы ты еще, к сожалению,
слишком молод...
Но Коля, прижавшись к косяку двери, так убедительно сопел, собираясь
заплакать, что учительское сердце смягчалось.
- А кроме того, у нас сегодня не будет занятий, Коля, - однажды сказал
учитель. - У нас сегодня будет богослужение о в бозе почившем государе
нашем императоре. Ты можешь, пожалуй, остаться.
Его убили, этого императора, первого марта 1881 года, в воскресенье, в
третьем часу пополудни, в Санкт-Петербурге, на набережной Екатерининского
канала, против сада Михайловского дворца.
Это после уже прочел в газете "Губернские ведомости" дедушка Карп
Федорович Бурденко, приехавший в Каменку погостить из города Верхнего
Ломова.
Мама Варвара Маркиановна, испуганно осенив себя крестным знамением,
заправила и затеплила лампады у образов.
- Ах ты горе мое и несчастье, - встретила она в дверях заплаканного
Николку, раньше всех вернувшегося из школы. - И где же ты был, прохвост? И
отчего ревешь?
- Царя убили, - выдохнул Николка. - Царя, понимаешь?