"Павел Нилин. Интересная жизнь (Эпизоды из жизни Бурденко Николая Ниловича, хирурга)" - читать интересную книгу автора

- Интересно. Николай Нилович, к какой категории вы относите самого
себя?
- А вы как думаете? - блеснул очками профессор Бурденко, надевая в
передней коричневый, модный в тридцатых годах, прорезиненный макинтош.
- Я думаю, вы относитесь к тем, кто действует как хозяин и кому в то же
время сильно везет.
- Нет, - решительно замотал головой профессор. - Хотя... - Он подумал
мгновение. И, надевая кепку, мельком взглянул в зеркало. - Хотя нельзя
сказать, что мне не везло или не везет. В выборе профессии мне, пожалуй,
повезло. И даже - как бы сказать - не только в самой профессии. Большой
удачей было уже в ранней молодости узнать, увидеть, найти человека не то
чтобы для полного подражания или тем более для копирования, но как бы для
толчка в определенном направлении. Такими людьми для меня на всю жизнь
оказались Николай Иванович Пирогов, о подвиге жизни которого я впервые
услышал - и как-то по-особенному - от нашего профессора Салищева. И сам
Эраст Гаврилович Салищев - человек редкой смелости, редкого энтузиазма и
мужества в своем деле. И редкого благородства в жизненном поведении.
Правда, я не так уж много общался с Салищевым. (Этот замечательный человек
очень рано умер.) Я не могу сказать, что он передал мне что-то очень
значительное из своих изумительных приемов. Да это, вероятно, и нельзя
передать. Ведь нельзя кого-либо научить созданию таких, например, вещей,
как "Для берегов отчизны дальней". Но можно хотя бы примером своей жизни,
примером жизни других удивительных людей возбудить в молодом человеке
энергию, которая и в старости будет подымать его с кровати в семь утра
довольно бодрым и, пожалуй, веселым даже...
- Как это прекрасно, - сказал я, - что, кажется, Сен-Симон в юности
приказывал своему слуге будить его по утрам словами: "Вставайте, граф, вас
ждут великие дела".
- Вот это, пожалуй, и есть наибольшее удовольствие, - точно обрадовался
профессор, - каждый день просыпаться с таким ощущением, что тебя ждут
пусть не великие, но непременно такие дела, которые тебе интересны и
которым, что очень важно, интересен ты. Выбор в юности на всю жизнь именно
таких дел есть величайшая, по-моему, удача...
Говоря это, профессор Бурденко уже спускался по лестнице из своей
квартиры в Долгом переулке, который еще не назывался улицей академика
Бурденко. Было раннее московское утро начала осени.
- Вы можете не стесняясь задавать мне любые вопросы, - сказал
профессор. - И я охотно буду отвечать на них, если, конечно, они окажутся
в пределах моей осведомленности. Тем более у нас есть время. Мы пройдем до
клиники, надеюсь, пешком. Это не так далеко для здоровых ног. Только вам
будет немного неудобно. Вы ведь, наверно, хотели бы все это записывать?
- Нет, зачем же все, - сказал я. - У меня хорошая память. Я потом
выберу, что мне захочется записать. Пожалуй, и вам будет не очень удобно,
если я все время буду за вами записывать. Мало ли что мне захочется
спросить...
- Спрашивайте. Спрашивайте, что хотите. У меня секретов нет. Все, что я
знаю, могут знать все. Больше того, я считаю, что человек должен
освобождаться от своих секретов, рассекречивать себя, чтобы быть здоровым.
Конечно, если он не находится на особой какой-то сугубо секретной службе,
- улыбнулся профессор.