"Павел Нилин. Дурь" - читать интересную книгу автора

здоровы, слава богу, на своим местах и в тепле, но Танюшка, имей в виду,
Николай, вроде того что тихонько погуливает и как бы она тебе без твоего
спроса и ведома вторую малютку не преподнесла, как сурприз, к твоему
возвращению. И, главное, некрасиво, диктует мамаша, что дочь твоя, крошка
Эльвира, которая уже во всем разбирается, присутствует тут же при своей
матери и может свободно наблюдать совсем не тот пример, какой ей, девочке,
будет впоследствии нужен. И ведь все это можно было предвидеть - вроде
того что злорадствует и упрекает мамаша. Ведь, мол, говорено было тебе в
свое время, что из кафе или из столовой невесту надо брать с особой
осторожностью и вниманием. Одним словом, мол, где пьют, там и льют. А
позор вроде того что может распространиться на все наше ни в чем никогда
не замеченное семейство.
Ну, думаю про Танюшку, приеду, убью ее, тихую дурочку, поскольку, как
видно из письма, она, выходит, не мать своему ребенку и не жена своему
мужу. Убью, и все. Другого вроде того что выхода не вижу. Не миновать мне,
одним словом, думаю, тюрьмы.
И тут старшина вручает мне новое письмо - уже от нее от самой, от
Танюшки. Пишет она в том смысле, что, мол, скучаю по тебе невероятно, вижу
тебя сквозь все ночи во сне и жду не дождусь, когда же ты обнимешь меня,
мой дорогой Коленька. Ведь и пожили-то мы, пишет, с тобой всего ничего из
всей нашей молодой жизни. А сейчас я вся извелась, тоскуя по тебе. До
каких же, отпиши мне, пор может продолжаться твоя военная служба? Или,
может, ты уже нашел себе кого?
На такие слова я, понятно, не мог ответить грубо. Написал ей, что
служба, мол, не мной придумана и не я один ее несу. Придется, мол, тебе,
моя дорогая супруга, потерпеть сколько надо, а там, мол, видно будет.
Никого, ни в коем случае, я не подыскивал тут, как ты намекаешь в своем
письме, и не собираюсь в данный момент делать подобных глупостей. Береги,
пишу, себя и нашу дочь, воспитывай ее в духе, прививай ей и так далее, как
положено в настоящее время.
А сам при этом думаю: ах, погорячилась моя мамаша, дала до такой
степени ошибочную информацию. И ведь могла, думаю, по своей женской
неосторожности и, грубо говоря, торопыгости, вроде того что разрушить нашу
семейную жизнь. И еще думаю: ну, хорошо, ну, даже если бы Танюшка и
позволила бы себе что-нибудь такое, все равно горячиться родственникам ни
к чему, поскольку одинокая женщина, уже привыкшая к семейной жизни, не
может не тосковать. И надо войти в ее положение, а не стучать направо и
налево. И не просить малолетнего мальчика-ученика писать в армию
огорчительные и тем более непроверенные письма. Пустяки, думаю, все
обойдется. Ничего страшного.
Но тут я получаю сразу два письма - от брата Костика и от сестры
Манюни. Манюня особенно авторитетно пишет - поскольку она на профсоюзной
работе, - что, мол, твоя семейная жизнь, имей в виду, Николай, находится
под угрозой срыва, что Танюшка вроде того что в открытую приводит домой с
пристани подвыпивших мужчин и что, не дай бог, если об этом узнает мама. А
что мама уже все целиком и полностью сообщила мне, ни Манюня, ни Костик не
знали.
Ну, ладно, думаю, придется, видно, поступить с этой женщиной, то есть с
Танюшкой, по всей строгости, вроде того что вплоть до расторжения брака.
Жалко, конечно, Эльвиру-дочку оставить без отца, но другого выхода я уже