"Павел Нилин. Дурь" - читать интересную книгу автора

- Нет, - сказала Танюшка, - сперва ты будешь мой, а потом уж, может
быть, я передам тебя Эльвире и всей родне твоей прекрасной...
Дома она мигом разобрала все, как на ночь.
А часа три спустя после нашей встречи, я гляжу, она уже успела не
только накрыть на стол, но и полностью приготовиться к приему гостей.
- Как же, как же, - говорила она, - у нас такой большой семейный
праздник. Возвращение главы семейства. Сейчас всю родню нашу соберем. И
всех знакомых. А за Эльвирой я потом тут мальчика одного пошлю, Витю. Он
ее мигом доставит. А ты, Коленька, надень вот эти брюки. И башмаки. И вот
этот свитерок. Все это я тебе купила в комиссионке по памяти на твой
размер. Думаю, придется...
И действительно - все пришлось, будто я сам примерял в магазинах.
Вышел я уже под вечер в таком виде нарядном к моей родне. Пригласил
всех к столу. И внимательно глядел на каждого - и на мать, и на брата, и
на сестру, - словом, на всех, кто уселся за стол - поздравить меня со
встречей. Ну, думаю, как говорится, друзья, у кого теперь повернется язык
что-нибудь такое сбрехнуть про мою супругу или навести на нее
какую-нибудь, тем более нежелательную, мораль.
Из посторонних Танюшка пригласила на тот ужин двух своих подруг -
официанток из кафе. Ирину и Фриду, шеф-повара Ивана Игнатьича и еще одного
старичка-бухгалтера Костюкова Аркадия Емельяновича с пристани, который,
как она объяснила мне, учит ее особо играть на гитаре в струнном кружке
при клубе водников. И что вроде того что неудобно было бы его не
пригласить. И правда, он явился с гитарой, каких я еще не видывал, -
большой, блестящей, будто обшитой пуговицами, а сам - весь какой-то
коричневый, с крашеными, как у женщины, волосами и слегка плешивый.
Заметно при этом, что и плешь он закрашивает чем-то, чтобы она не
бликовала.
- Я, - сказал он, - сыграю вам сюиту...
Мне эта сюита, откровенно говоря, была ни к чему, но поскольку Танюшке
она, может быть, была интересна, я, конечно, не мог возражать. Хотя
старичок этот мне сразу не понравился.
Потом пришла сестричка моя Манюня. И с ней был вроде ее жених, некий
Журченко Юрий Ермолаич, невысокого роста, очень полный, даже рыхлый
блондин, с выпуклой такой спиной. Он тоже мне не сильно понравился: у
всякого человека, в первую очередь, грудь должна быть выпуклая, а у него
спина. Но Манюня, наверно заметив мой взгляд, намекнула шепотом, что он -
большой человек, что он какой-то почти что главный руководитель в каком-то
управлении. И что имей в виду, - шептала мне Манюня в ухо, - что куда
хочешь тебя устроит.
А у меня и заботы не было особо хорошо устраиваться. В тот момент я
мечтал только об одном: поработать где-нибудь хоть с годик, наколотить
деньжаток и уехать с семейством на Дальний Восток. Вот только это я держал
в голове.
- Ой, мне, наверно, ничего этого нельзя. У меня - сердце и печень, -
говорил Журченко, разглядывая закуски. - Словом, это как в том анекдоте, -
смеялся он. - Купил один гражданин по случаю живого тигра, а клетки для
этого дела в магазине не было. Ну, как быть?.. Ой, да это, кажется, у вас
осетрина? - вдруг закричал Журченко. И сию минуту присел к столу.
- Вот и ошиблись, - засмеялась Таня.