"Норберт Ниман. Школа насилия " - читать интересную книгу автора

был находиться ты. В голове у меня царил кавардак, я чувствовал себя как
упрямый младенец, на чьи вопли никто не обращает внимания. Ведь все было,
как оно есть, как должно быть. На всякий случай от меня отошли на безопасное
расстояние и теперь внимали совсем другому оратору, которого я не слышал и
не видел, теперь эти люди то и дело прерывали его речь взрывами смеха. Но
даже охватившее меня наконец разочарование было каким-то странно трезвым,
словно запланированным заранее.
Еще не известно, оскорбленно подумал я, кто здесь остался в дураках.
Убожество, процедил я сквозь зубы. И вдруг вся толпа, как один человек, как
по сигналу, повернулась ко мне. Она глядела пристально и строго, лишь
изредка разражаясь короткими смешками, а я все никак не мог понять, что тут
смешного. И наконец заметил, что вокруг собралась половина школы. Физиономии
учителей и учеников, щека к щеке, пялились на меня, хихикали и снова
пялились. Только Нади среди них не было.
"Да, да, вы не ослышались, я ничего не понимаю, совсем ничего, -
залепетал я малодушно, потому что головы приблизились и загородили мне поле
зрения, - не знаю, чего вы хотите, за что ненавидите. Может, вы даже
довольны, что все идет как идет, очень даже довольны".
Тут мои слушатели расхохотались прямо-таки истерически, до визга. Я сам
чуть не завизжал вместе с этими широко разинутыми ртами, подступившими
настолько близко, что я видел, как в глотках дрожат язычки, и ощущал брызги
обдающей меня мелким дождем слюны, я сам чуть не рассмеялся вместе с ними, а
смех все ширился и нарастал, и в нем вдруг стал слышен одинокий легкий
смешок, высокий, как сопрано, раскатившийся целой серией быстрых арпеджио, и
тут же их перекрыл мощный взрыв хохота, который заставил толпу расступиться
и освободить путь для тебя, смеющегося, сияющего шоу-мастера.
И вот ты уже идешь ко мне, еще слегка сомневаясь и впрямь чуть-чуть
прихрамывая, но уже раскрыв объятия, в одной руке бокал с виски, в другой -
скейтборд.
Твой почетный караул сразу же впал в раж, они махали тебе с таким
восторгом, что потянуло сквозняком, меня зазнобило, как на ветру. Я хотел
поплотнее закутаться в свою куртку и тут обнаружил, что совершенно гол. И
чем ближе ты, хромая, подходил ко мне, тем больше я мерз. Теперь ты уже
издали протягивал мне руку, теперь я, как безумный, стучал зубами. И я
почувствовал то, чего давно ожидал и что всегда разумелось как бы само
собой, почувствовал, как мои зубы, один за другим, выскакивают из нижней
челюсти и скатываются в рот. Я облизал дыры, очень осторожно провел языком
вдоль резцов, но от нажатия они сразу же обломились и сорвались в глотку, и
как раз в этот момент твое лицо оказалось прямо над моим.
Оно выглядит таким белым в обрамлении белокурых локонов. Мне кажется,
ты молчишь, губы словно срослись, а я ведь по-прежнему слышу отзвук твоего
хохота. Звенящее, дребезжащее эхо. И твоя голова - это голова некой статуи
со слепыми белками глаз, в венце света, синеватого такого света, да. И ты
держишь бокал возле своей каменной щеки. И наконец опрокидываешь его,
жидкость стекает мне на глаза, я не могу их закрыть, я должен держать их
открытыми, мои глаза, должен раскрыть их как можно шире, но ничего плохого
не происходит, мне даже приятно, это почти согревает на ледяном ветру.
Тонкий золотой дождь нисходит на мои глазные яблоки и согревает их, и оттуда
распространяется тепло, от висков ко рту, на вкус он как вода, этот
алкоголь, теплая вода струится по шее, льется на грудь, меня переполняет