"Норберт Ниман. Школа насилия " - читать интересную книгу автора

Ты и в самом деле так сказал. Потому что я чуть не вскочил, не
набросился на тебя, не ударил тебя по физиономии, и без того уже достаточно
горбоносой, но я просто не поднялся. Думаю, в этот момент я уже совсем
заснул. Я и теперь еще не перестаю удивляться, как подробно запомнился мне
этот сон, словно я тебя включил, словно даже там, в этом лесу, в этой полной
темноте и смятении, тебя уже нельзя было отключить. Я поднимаю глаза и вижу,
что вокруг стоят свадебные гости, а я сижу на огромной софе, погружаясь в
нее все глубже, она держит меня и не выпускает. Я ору, пробиваясь сквозь
органный гул голосов, настырный звон бокалов и смех, ору, кажется, так
громко, как только могу, а дикий, бешеный шум становится все громче и
громче, он так невыносим, что я слышу свой собственный крик, но продолжаю
истошно вопить, стараясь докричаться до тебя, до этого типа, в котором вроде
бы безошибочно узнал тебя.
Покрасневшие выпученные глаза, под ними тяжелые мешки, щеки обвисли,
лицо обрюзгло, голова трясется, мутный взгляд выдает запойного пьяницу. Эй,
ору я, вот он я, и ты, обернувшись через плечо, кажется, тоже высматриваешь
меня. Но сразу видно, что вряд ли ты в состоянии хоть что-то различить,
разобрать хоть слово в этом грохоте.
А я вот учитель! - я слышу лишь, как сам издеваюсь над собой, - я стал
учителем. Разве одного этого не достаточно, чтобы помереть со смеху? А
предметы совсем уж смешные: история, немецкий - самое то.
И тут вдруг люди начинают аплодировать. Я вздрагиваю, странно
растроганный, и чувствую, что по щекам катятся капли, а ведь я не собирался
плакать. Неудобно плакать на глазах у множества людей, они как-никак мои
гости, кстати, гостей необозримое множество, я уже обратил внимание. И я,
жених, центр этого сборища.
Хотя, как я вижу, никто не обращает на меня внимания. Аплодисменты
относились не ко мне, а к чему-то, что находилось вне моего поля зрения.
Более того, люди даже повернулись ко мне спиной. А где был ты, я понятия не
имел, вероятно, в самой гуще этой набухающей массы, напился до беспамятства,
свалился со стула и заснул на полу.
Во всяком случае так обстояли дела, и это меня отнюдь не удивило,
наоборот. Казалось, в этой ситуации все точно соответствовало всему, чего я
ожидал. Даже моя неуемная злость, которая продолжала кипеть. Она забурлила
еще сильнее после моего сентиментального и к тому же всеми
проигнорированного саморазоблачения. Теперь появилось нечто, что я обязан
был защищать, что не лезло ни в какие ворота, что жаждало дать наконец по
мозгам этой аплодирующей черни.
Как только аплодисменты отгремели, я воспользовался шансом. Много вы
понимаете в так называемых фактах! - заорал я. В посланиях, которые так
слабо до вас доходят. Все вы с вашими сенсациями, информациями и
тенденциями, ну что вы к ним прицепились. Да еще и совершаете на них свои
ужимки и прыжки. Я грозил кулаком стене из их спин. Один я облажался -
продолжал я разоряться. Учитель, ни черта не понимающий в своих учениках. Ни
черта. Как будто это в порядке вещей. И чтобы подкрепить свою проповедь, я
принялся без разбора колотить по их спинам. Я так разошелся, что несколько
человек и впрямь чуть не упали и окружающим пришлось их подхватить. Теперь
они воззрились на меня с возмущением, но их взгляды только еще больше
подхлестнули меня. И я все кричал без удержу, срывающимся голосом, что меня
зато везде подстерегает вон то чудовище, и указывал пальцем туда, где должен