"Норберт Ниман. Школа насилия " - читать интересную книгу автора

всегда оставлять щелку. Как будто я прямо не могу в полном кайфе
налюбоваться на его раздутую штуку. А я и правда в полном кайфе. И время от
времени нужно поднимать на него глаза. А он тогда должен стонать, и складки
у него на лбу должны сомкнуться. Мельхиор тоже должен хорошо смотреться,
когда занимается сексом. Мне-то ведь тоже полагается кайф.
Например, у него просто чудная область пупка, - говорит она, протягивая
руку за спину, к животу Марлона. - А кожа вокруг гладкая и загорелая, и под
ней мускулы". Она гладит его живот, а он кладет свою руку на ее руку, и она
ведет ее, описывая все более широкие круги, до самого пояса. Такого не
бывает, думаю я, не могут же они сделать это прямо здесь. Но они,
разумеется, могут, а ты как думал, им это нипочем, на твоем телеканале это
крутят каждый день, так что она без колебаний берет его руку и кладет себе
на грудь.
Итак, теперь очередь Марлона, и он сразу тискает там, где ему
подсказала Амелия, зато ее руки теперь обессиленно свисают. Сквозь русые,
коротко остриженные волосы Марлона просвечивает красным кожа на голове,
глаза за толстыми стеклами очков беспокойно бегают, а чрезвычайно полные
губы, окруженные воспаленными прыщами, начинают двигаться. "Я Мельхиор, мне
восемнадцать лет, и я торчу на сиськи, - произносят эти толстые губы, -
сиськи не должны быть слишком большими, зато пусть будут круглыми и
твердыми, а главное, хорошо упакованы. Я вообще торчу на белье. Эротическое,
чулки, пояса с резинками и прочее. Да, и еще на позы. Вендла классно все
делает, а еще у меня в машине чемодан, битком набитый разным барахлом, там
есть очень даже заводные детали. Я всегда выбираю ей что-нибудь новенькое, и
когда она надевает, это клево и здорово заводит. Вендла тоже так считает, и
для меня, конечно, находится кое-что, резиновое например. А еще в чемодане
целая куча порножурналов, обычно мы в начале их просматриваем. И даже иногда
пытаемся повторять позы. Но там, в журналах, черт возьми, настоящие профи,
попробуй повтори. Это страшно напрягает. Суперсложно. Обычно мы
опрокидываемся, скатываемся с сиденья и прочее, и тогда тоже жутко
веселимся. Но больше всего мне нравится совсем просто, сзади. Вот когда я
отрываюсь по полной, она подставляет зад, голова совсем внизу, нет, все-таки
стоя лучше всего.
Мои родители, то есть когда родителей нет дома..." - И тут совершенно
неожиданно Марлон застревает в своем тексте, поднимает глаза и озирается
вокруг. Я вижу странное смущение парня и только теперь замечаю, как неуклюже
его рука тыкается в грудь Амелии, одна сплошная судорога. Он кусает свои
толстые губы, а другие кивают ему и что-то шепчут, давай, дескать, дальше,
дальше, и Амелия, как бы ободряя, кладет ему руку в пах. И вдруг я понимаю,
что они и в самом деле хотят что-то сыграть, что-то показать мне. Что-то для
них совсем элементарное. Черт возьми, да они и в самом деле всерьез
относятся к своему театру, - эта мысль внезапно возникает у меня в голове с
такой ужасающей непреложностью, что на лбу в одну секунду выступает холодный
пот.
Нет, ты не угадал, мой милый, нисколько это меня не "завело" (твое
словцо, не так ли?). То, что они мне тут показали, не заводит и в принципе
никого завести не может. Тем более меня, ведь я в конце концов на ты с
тобой, а тебя, как известно, давно уже ничто не смущает. В этом отношении я
успел полностью закалиться. Я в курсе дела, слышал? И не в последнюю очередь
твоими стараниями. И без тебя знаю, что эти так называемые подростки в курсе