"Ларри Нивен. Человек-мозаика" - читать интересную книгу автора

Ларри НИВЕН

ЧЕЛОВЕК-МОЗАИКА




В году нашей эры 1900 Карл Ландштейнер разделил человеческую кровь на
четыре типа: А, В, АВ и О - по совместимости. Впервые стало возможно
сделать пациенту переливание крови с некоторой надеждой, что это его не
убьет.
Движение за отмену смертной казни едва успело начаться и уже было
обречено.


ВХ83УОАГН7 - таков был его телефонный номер, номер его водительских
прав, его номер в системе социальной безопасности, номер его вербовочной и
медицинской карточек. Два из этих номеров у него уже отобрали, а остальные
больше не имели значения - все, кроме медицинской карточки. Звали его
Уоррен Льюис Ноулз. Ему предстояло умереть.
До суда еще оставались целые сутки, но сомнений в приговоре у него не
было. Лью был виновен. На случай, если бы кто-то в этом усомнился,
обвинение располагало железными доказательствами. Завтра в восемнадцать
часов Лью приговорят к смерти. Брокстон по тому или иному поводу подаст
апелляцию. Апелляция будет отклонена.
Камера была маленькая, удобная и обитая войлоком. Это не бросало тень
на вменяемость заключенного, хотя безумие больше и не служило оправданием
нарушителю закона. Три стены были простыми решетками. Четвертая стена,
наружная, была цементной, окрашенной в приятный для глаза зеленый цвет. Но
решетки, отделявшие его от коридора, от угрюмого старика справа и от
крупного, слабоумного на вид подростка слева - решетки состояли из
четырехдюймовых прутьев, отстоящих друг от друга на восемь дюймов и
защищенных силиконовым пластиком. Четвертый раз за день Лью вцепился
руками в пластик и попытался его отодрать. На ощупь он был как подушка из
губчатой резины с твердым сердечником в карандаш толщиной и не отдирался.
- Это нечестно, - сказал Лью.
Подросток не пошевелился. Все десять часов, которые Лью находился в
камере, этот парнишка просидел на краю койки; прямые, черные волосы падали
ему на глаза, а щетина на лице постепенно становилась все темнее. Его
длинные волосатые руки двигались только во время еды, а все остальное не
двигалось вовсе.
Старик при словах Лью поднял взгляд. Он спросил со злобным сарказмом:
- Тебя оклеветали?
- Нет. Я...
- По крайней мере, ты честен. И что же ты натворил?
Лью ответил. Он не мог избавиться от нотки оскорбленной невинности в
голосе. Старик насмешливо улыбнулся и кивнул, словно ждал именно этого.
- Глупость. Глупость всегда каралась по высшей мере. Если уж тебе
понадобилось быть казненным, так почему не за что-то стоящее? Видишь парня