"Галина Николаева. Гибель командарма " - читать интересную книгу автора

- Дочка, я же перевоспитался - но пью, не курю, ноги вытираю. Больше не
надо меня перевоспитывать, ладно?
По его виду ей становилось ясно, что человеческое совершенство имеет
свои пределы, и она со смехом начинала целовать смуглые прохладные щеки. При
этом его грубоватое и красивое лицо приобретало такое младенчески счастливое
выражение, что она готова была простить мужу еще тысячу "пережитков
капитализма" в его сознании.
Когда она уезжала в командировки, он писал ей длинные письма, полные
строительных терминов, наивных нежностей и непритязательных шуток.
Когда она приезжала, он встречал ее на вокзале, и всегда он был самым
большим и красивым мужчиной, с самым большим и красивым букетом цветов на
всем перроне. Он шагал по перрону, улыбаясь ей во всю ширину своего
великолепного рта, и размахивал как придется букетом, который держал так,
как держат веник - головками вниз. Цветы вылезали из букета и падали на
перрон. Потом они ехали домой, и, осыпая ее вопросами и Поцелуями, он то и
дело говорил шоферу: "Ну-ка, Вася, подрули к грузовичку!" - и, поравнявшись
с грузовиком, кричал: "Эй, борода, кому железо везешь?" - "На девяносто
третий, Иван Петровичу". - "Это все железо или еще есть?" Откинувшись на
сиденье, он соображал: "Дочка, придется сообразить литра на полтора
горючего. Иван Петрович крепкий мужик, его по-сухому не обойдешь". Она,
вздохнув, кротко соглашалась. Она не любила этих выпивок с малокультурными,
грубоватыми людьми, по он утверждал, что в строительстве "без горючего"
нельзя, и она кротко терпела. Совсем разные люди, они были необходимы друг
другу как воздух. На первый взгляд любовь их могла показаться ребячливой и
поверхностной. Но в действительности их привязанность была глубока, верность
друг другу абсолютна, взаимное понимание совершенно, и связь их друг с
другом была так же органична и нерушима, как связь матери и ребенка. И
сейчас, как всегда, воспоминания о счастливом прошлом были для Катерины
Ивановны тем живым родником, который возвращал силы. Освеженная ими, она
вздохнула и неожиданно подумала: "Нет, мне не страшно умереть. Счастья,
которое было у меня, другим хватило бы на сто лет". Она заснула легким сном.
Пароход быстро и мерно шел к Горькому. Ночью она часто просыпалась. Каждый
раз быстро съедала что-нибудь. К утру все тарелки были пусты.
Утром она проснулась от яркого света. Бесчисленные солнечные зайчики
играли на стенах и на потолке каюты - это Волга лучилась за окном и
наполняла каюту отблесками живых волн.
Катерина Ивановна заботливо посмотрела на себя в зеркало глазами мужа -
понравилось ли бы ему ее лицо. Лицо было заспанное, бледное, но смешное и
милое. Верхняя губа маленького рта слегка находила на нижнюю.. Эта пухлая
верхняя губа и слегка поджатая нижняя придавали ее лицу выражение детской
серьезности и наивности, и это было особенностью ее лица, которую любил ее
муж. Накинув халат, Катерина Ивановна пошла в душевую. Дверь из коридора на
противоположную сторону палубы была распахнута, за дверью толпились девушки.
Катерина Ивановна подошла к двери. Мимо проплывали дома и дебаркадеры,
удивительно похожие на казанские.
"Ей-богу, Казань!" - подумала Катерина Ивановна и, вытаращив сонные
глаза, ткнула пальцем по направлению к берегу и спросила:
- Это что?
- Казань, - ответили ей девушки со странным, нарочитым смехом.
"С ума сошла, из Казани выехали, всю ночь ехали, в Казань приехали", -