"Рафаил Нойка. Культура Духа " - читать интересную книгу автора

свидетельствовали мученики, которые до смерти услаждались словом Христа,
потому что смерть была им слаще, чем безумное существование. Воистину,
неложны эти слова Спасителя, что иго Его было по-настоящему благо для тех,
кто вкусил его, и бремя Его было легко. Зачем брать на себя нежеланное иго и
тяжелое бремя, отчитываться о грехе? И все-таки, если человек хочет, то Бог
дозволяет. И очень важно понять в этом дозволении что-то о свойстве любви
Божией.
Когда мы любим кого-то, то чего-то ждем от него. Или хочу, чтобы и он
любил меня, возвратил мне любовь: есть и в этом своя правда. Особенно если
имеем какую-то власть над ним, если это наш ребенок, то хотим направить его
на правильный путь. Могу заставлять человека, моего брата, ребенка, родителя
или любого другого, пока не разрушу его свободу, жизнь, потому что желаю ему
добра. Эта любовь, которой нет у Бога для человека. Бог - это Любовь, но
Бог - это Смирение: и эти две добродетели в итоге суть одна добродетель.
Слова, которые нам сказал в начале преосвященный Андрей, - это ключевые
слова. Надеюсь обрадовать преосвященного, рассказав, что слышал от моего
духовного отца старца Софрония определение - если хотите - смирения,
которого нигде раньше не встречал. Он говорил, что смирение (понятое верно,
в духе и истине), - это данное нам свойство Божией любви, любить, ничего не
ожидая взамен. Смирение - это свойство Божией любви, которым можно делиться,
и оно не уменьшится. Смирение внешне схоже с умалением, с унижением,
смиренный человек может показаться рабом. Как и Христос, по слову апостола
Павла, принял образ раба и смирился даже до смерти (см. Фил.2:7-8),
постыдной смерти на Кресте. Но то, что сотворил тогда Христос, понятое в
духе и истине, показывает, что Он не боялся смерти и унижения. Божественная
Сила Его не могла ничем быть побеждена. И что это за сила, незыблемая и
непобедимая ничем во всех существующих мирах и за их пределами?
Парадоксально, но это смирение. И когда человек, как Христос, смиряется до
смерти, он оказывается незыблемым в любви, переживая дар. Да подаст нам Бог
умереть с этим даром, и тогда смерти мы не вкусим.
Вот то слово, которое я хотел прочесть вам ранее из Евангелия от
Иоанна: "Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в
Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от
смерти в жизнь" (Иоан.5:24). Дерзаю сказать, что даже и Последний Суд,
который, как и все деяния Божии, творящиеся ко спасению, является, может
быть, последним призывом Божиим, рискует быть запоздалым. Но человек,
который жил по слову Божию, уже выдержал свой суд; как говорит псалом, "в
делах человеческих, по слову уст Твоих, я охранял себя от путей
притеснителя" (Пс.16:4).
В этой жизни нас судила жизнь, и мы сами себя судили. Мы оставили Богу
судить нас и выбрали слово Божие, и до смерти - дай нам, Господи! - говорю о
мучениках. Но и мы судили Бога. И мы судим Бога, и мы запечатлели, что Бог
истинен, по слову апостола Иоанна (Иоан.3:33). Бог оказывается истинен за
гранью смерти, за гранью ада, за гранью всего. Я бы сказал, за гранью
вечности, потому что прежде всех век Бог не был, Он есть!
Таким образом, смирение, когда человек действительно его проживает,
является силой, которой боится все то, что боится Бога, потому что ничто не
может ее победить. Кажется, что смирение подобно слуге, но это свойство
Бога, Царя. Это Божественное свойство, и во второй книге отца Софрония,
которая является исповедью его жизни, он говорит, что многие говорили о Боге