"Ингрид Нолль. Аптекарша" - читать интересную книгу автора

в сейф. Держать ценные вещи в палате - это легкомыслие, так она заявила. На
вид она не сказать чтобы бедная, да и какая беднячка станет доплачивать за
палату первого класса. Ее вещи - духи, ночное белье, халат - тоже не из
дешевых и подобраны со вкусом.
Недавно я поведала ей, как еще с юных лет пустилась во все тяжкие и,
что называется, вела двойную жизнь. В темноте лица соседки не было видно, но
я уверена, что она скорчила презрительную гримасу.

Мужчин я любила таких, которым жилось еще хуже, чем мне. И хотя более
чем сомнительные мои похождения оставались в тайне от моих учительниц и
соучениц, от домашних они, понятно, не укрылись, всякий раз повергая их в
ужас. Должно быть, именно в ту пору отец из-за меня подорвал себе здоровье.
Еще бы - его невинное белокурое дитя якшается с подозрительными типами,
отбросами общества, бомжами, от одного вида которых его трясет. Добро бы это
был кризис полового созревания! Но, к несчастью, и когда он миновал,
пристрастия мои ничуть не изменились. Подобно тому как прежде я откручивала
ручки-ножки моим куклам, чтобы было кого штопать и лечить, точно так же
теперь я повсюду отыскивала больные мужские души, чтобы подвергнуть их
спасительному врачеванию. Как выяснилось, мне легче справляться со своими
трудностями, когда я нахожу в себе силы преодолевать чужие.
С моих детских фотографий на меня глядит очень живое, даже чуть
плутоватое личико. Карие, с искринкой глаза схватывают все на лету. Я
всматриваюсь в них сквозь годы, пытаясь уже там, в детстве, разглядеть в них
эту жажду во что бы то ни стало добиться любви в обмен на свою опеку, заботу
и ласку. Эта сугубо женская потребность, которая обычно обращена на
маленьких детей, но находит себе выход и в хлопотах по дому и саду, в
кухонных трудах и даже в уходе за больными, в моем случае почему-то искала
себе жертв главным образом среди мужской половины человечества. Нет бы моим
родителям подыскать мне тогда работу приходящей няни или, на худой конец,
купить мне лошадь. Они же вместо этого окантовывали и вешали на стенку
свидетельство об успешном окончании мною очередного класса.
Поначалу я даже не отдавала себе отчет, что меня столь неодолимо влекут
к себе всякие изгои, больные и невротики. Между тем еще в школе у меня
появился друг, употреблявший героин и жаждавший спасения именно и только от
меня. Я тоннами поглощала шоколад, ночи напролет наставляя на путь истинный
своего плаксивого избранника, и воровала для него у родителей деньги,
сигареты и спиртное. Не угоди он за решетку, я, быть может, и по сей день
занималась бы его воспитанием. Я ведь в ту пору была золото, а не подруга.
Следующим у меня был безработный моряк. Ну а затем кого только не было
в моей коллекции: и депрессивный субъект, и хронический больной, и спасенный
мною самоубийца, и даже свежевыпущенный на волю уголовник с наколотым
свирепым орлом на груди.
Пополнению коллекции немало способствовала и моя профессия аптекарши.
Вопреки строжайшим запретам я не раз открывала в ночи иному замученному
ломкой бедолаге, явившемуся ко мне с мольбой о "колесах", не только окошечко
в аптечной двери, но и саму дверь.
Чтобы раз и навсегда уяснить для себя свою роль в чужих неустроенных
судьбах, я не однажды начинала курс психотерапии, но ни разу не успевала
довести его до конца - слишком много времени отнимало у меня врачевание моих
собственных подопечных. К тому же мало-помалу мне и без всякого