"Ингрид Нолль. Натюрморт на ночном столике" - читать интересную книгу автора

конфеты, плясала перед телевизором с выключенным звуком, залезала в сейф и
забавлялась с пачками денег, распускала куски пуловера, связанные мамой за
день. Мне было и жутко, и потрясающе весело. Как я ждала, чтобы меня хоть
раз застукали, как мне хотелось раскричаться от ужаса! Но все было напрасно,
даже на другой день никто моих бесчинств не замечал. Я и бросила. Угас
огонек моего темперамента под стеклянным колпаком родительского гнездышка, и
я со всеми своими эмоциями утонула в этом болоте. Родители мои были ко мне
всегда как-то профессионально добры, как врачи к пациенту, без тени личного
участия.

Почти всех матерей терзает по ночам кошмарный сон о брошенном без
присмотра младенце. Охваченные ужасом, они в панике ищут ребенка, забытого в
каком-то темном пространстве, ребенка, за которого они в ответе. Жив ли он?
Его уже столько дней никто не кормил, не пеленал, не прижимал к сердцу!
Когда же наконец это несчастное маленькое существо оказывается на руках у
матери, оно почти уже не подает признаков жизни, и тогда мать просыпается,
захлебываясь слезами.
Сильвия, - она моя дальняя родня и третья в нашем дружеском союзе с тех
пор, как переехала в наши края, - сразу подтвердила: сто раз ей такое
виделось, каждый раз по-новому. Но я объясняю ей: "Мне это мерещится совсем
не потому, что я такая никудышная мать и меня мучает совесть. Подсознание
мое мне сигналит: я сама и есть этот замученный младенец". Я, как и многие
другие женщины, годами, нет - десятилетиями пеклась только о своей семье и
совсем забросила себя саму. Кажется, пришло время полумертвого ребеночка
реанимировать, привести в порядок, а то как бы не было слишком поздно.
Сильвия просто обалдела, когда услышала: "Да ты что! Тоже мне психолог!
Что за чушь! Это Люси тебе наплела? Да конечно, это все из-за детей, все
из-за них совесть мучает. Для них же что ни сделай, все мало".
Я промолчала. Другой мой сон я вообще ей сначала рассказывать не
хотела: она сама мне приснилась. Стоим мы в ванной перед зеркалом, делаем
себе новые прически, а мой младший плещется в это время в оловянной ванне.
Каждая из нас ругает свою свекровь, мы напеваем под музыку, звучащую по
радио, пробуем мои новые духи. Тут я бросаю взгляд на своего ребенка: он уже
давно утонул! У меня останавливается сердце, я выхватываю малыша из ванны:
не дышит. Хватаю за ноги и трясу, чтобы вышла вода. Из его крошечного рта
все течет и течет. Потом один за другим вываливаются органы: сердце, печень,
почки падают в ванну. Сильвия собирает эти кровавые комочки и выбрасывает их
в унитаз, а я с криком просыпаюсь.
Сильвия не стала следить за ходом моих мрачных мыслей, она в тот момент
была вне себя: обнаружила у мужа старый чемодан, набитый всякими нескромными
фотографиями. Напрасно я в утешение ей говорила, что такую порнушку можно
найти чуть ли не в каждом доме. Но я ее, конечно, понимаю, мне и самой в
моей семейной жизни приходилось налетать на подводные камни.

Видимо, тогда я твердо решила избавиться от ночных кошмаров и возродить
к жизни себя, полумертвого младенца. Сильвии сделать это было легче, она уже
много лет любила больше всего своих лошадей. Еще в детстве скакала на
лошади, как амазонка, и вот теперь опять не слезала с седла. Каждый день
утром дети - в школу, она - в конюшню. Я думаю, она увлеклась верховой
ездой, чтобы избавиться от целлюлита, так называемого рейтузного ожирения[5]