"Ингрид Нолль. Натюрморт на ночном столике" - читать интересную книгу автора

пижамой или халатами - бордовым или оливковым. Он ходил с Эллен в кино, на
церковные праздники, возил на море и приглашал ее на танец. Я же сидела как
прикованная у него на кровати, а после его смерти еще и спала там же.
Утверждают, что первая любовь каждой барышни - ее отец. Ну тогда
считайте, что моя жизнь - полная безнадега. Отец меня в жизни не любил, а я
его - и того меньше. Я вздохнула с облегчением, когда он помер, не
подозревая, что он и после смерти может испортить мне существование.
Мать ведет себя так, что я перестала отправлять к ней на каникулы
кого-нибудь из своих детей. В доме полно места, моя комната стоит пустая,
можно спать там. Но я же знаю мамулю: обязательно заставит моих отпрысков
спать в своей комнате на "больной" койке. Нет, все, хватит. Без особых
отговорок: никаких бабуле внуков. Хватит ей и медведей плюшевых...
Я вообще считаю, что эта треклятая "больная" кровать виновата в моих
ночных кошмарах. Любой человек в сновидениях живет параллельной жизнью, но
обычно и там мрак сменяется светом. Подружка моя Сильвия сообщает постоянно:
она, мол, видит такие радости, что потом три дня не ходит, а летает. Дети
мои получают во сне золотые медали, грезят о том, что всю жизнь дружат с
бесстрашным индейцем Виннету,[4] или уплетают двухметрового медвежонка из
мармелада. Никогда ничего подобного мне не снилось. Какие-то гадости,
отчаяние, то несчастная любовь, то кто-то меня ловит, а то вдруг накатит во
сне страх смерти. Говорят, от нечисти, вроде вампиров, помогают распятие и
чеснок. Не знаю, мне не помогают. В последнее время я придумала себе новую
терапию: вглядываюсь в какую-нибудь картину, погружаюсь в нее, чтобы
успокоиться и провести, если повезет, ночь вообще без снов. У меня даже есть
два толстых альбома с репродукциями полотен эпохи барокко.

ТИХО, КАК МЫШКА

Еще одна любимая моя картина - натюрморт, где среди неподвижных фруктов
и орехов копошатся маленькие грызуны, что, конечно, несколько нарушает
законы жанра: натюрморт ведь на то и натюрморт, чтобы изображать только
неживые предметы. Три бурые мышки вышли у художника Лудовико ди Сузио такими
крошечными, что, кажется, уместились бы на самом кончике пальца, а фрукты по
сравнению с ними просто огромные. Их так и хочется взять в руки: золотистый
лимон, огненный апельсин, у которого выписана каждая складочка пористой
шкурки, румяные яблоки, орехи, сладости, посыпанные сахарной пудрой, ножичек
для фруктов на отполированном до блеска оловянном блюде. Мышек замечаешь не
сразу, а лишь приглядевшись: они грызут миндальное зернышко. Тихо-тихо
шуршат они в ночной темноте и ищут, где бы чего стянуть. Чутким ухом можно
уловить, как возятся они на столе, как похрустывает миндаль у них на зубах.
Но того, кто крепко спит, это, конечно, не разбудит.

Немало, должно быть, найдется родителей, что зовут своего отпрыска
мышкой. А у меня была особая история: я подобрала где-нибудь дохлую мышь и
возила ее в кукольной колясочке, а потом со спокойной совестью хоронила.
Подружка моя Люси, как она рассказывает, в том же возрасте, играя в
парикмахера, остригла усы своему коту. Да уж, славная мы с ней были парочка.

По ночам, когда мои родители давно уже спали, я начинала колобродить.
Словно призрак, носилась по дому в ночной рубашке, таскала шоколадные