"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

сторону, сойти - каждый - с проложенной для него колеи. Каждый из них может
выбраться из этой борозды, которая становится все глубже, которая отмечена и
продавлена отпечатками его же собственных ног и которая в конечном счете
скроет его глубоко под землей [36]. Их беспорядочные странствия влекут их
все ближе друг к другу, линии, протянутые меж ними, складываются в новое, на
поверхности земли воссиявшее созвездие. На грубой ткани горного ландшафта
формируется существо, раскинувшее по сторонам тонкие паучьи ножки; его
чернилистое тело - место их встречи. Каждый из них - пункт назначения для
других, ему подобных.
Страна, которая их все еще разделяет, - место случайных и
непредсказуемых метаморфоз. Те районы, что подальше от моря, полнятся
пророчествами, и трансформации предсказаны заблаговременно. Здесь братья
оказываются дядями [37], женщины могут стать мужчинами, а мужчины
претворяются в суровую породу рек, бредут в воде по пояс и стоят, обтекая,
на берегах, рожденные минуту назад, но уже взрослые [38]. Местность с каждым
шагом становится все уже. Ее координаты привязаны к их ничем не ограниченным
телам и к тому, что они делают. Те, кто здесь погибнет, сделают это по
чистой - счастливой - случайности [39] или же по неосторожности [40].
Но сыновья Эака должны выжить, чтобы родить Ахилла и Тевкра [41], так
же как и сын Акрисия должен в свою очередь стать отцом пройдохи Одиссея
[42]. Почва сомкнется, и неразлучные соратники останутся порознь - один в
земле живых, другой в земле мертвых [43]. Они слышали свое будущее в песнях
зимородков и ворон; песни эти звучали как приказ [45], без малейшего зазора,
замкнутые на себе, как будто заключенные в яйцо [46]. Бог войны исходит
воплем, но сын его сбежал [47]. "Арго" уплывает прочь от царства и царского
достоинства, ради обретения которых он и был построен [48]. Капитан его уже
никогда не вернется [49].
Они - свершители подвигов, к коим сами же себя приговорили, и других,
которые еще ждут их впереди. Их шаги сотрясают дубы до корней и вызывают
оползни и небольшие грозы. Стада спасаются бегством, овцы выкидывают
приплод. Они продавливают известковые каверны, скрытые глубоко под землей, и
скользят над лужайками гелиотропов, не шелохнув ни единого стебля. Прошлое и
будущее служат им вместо доспехов.
Взгляните: холмы Тайгета и Эриманфа опустели, молчание царит над
равнинами Элиды и Фессалии. Они ушли, оставив за собой сейсмическую тишину.
Значимость свою они несут как броню, она окружает их хрупким гало; эти жизни
нельзя не разыграть по правилам. Скучная выйдет встреча, когда в конце
концов они бросят взгляд на другой берег залива и поймут, что можно скинуть
заскорузлую смыслами кожу.
Уже почти на месте.
Они принадлежат к поколению Геракла: только им дано собираться вот так,
в роскошной протяженности момента. Их сыновья поубивают друг друга под
стенами Трои. Они знают об этом, знают и о том, что их история будет
переврана прямо на месте, предана одним из их числа и превратится в политику
[54].
Грядущие судьбы цепляются за них, из этих цепких объятий им пришлось
выскользнуть, чтобы пуститься в путь, и горланить что есть мочи про
нынешнюю, общую цель, чтобы оглушить самих себя - и голоса грядущих судеб.
Приближаясь к месту сбора, они выкрикивают собственные имена тем, кто пришел
раньше, чтобы те их запомнили.