"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

он тут же в себе подавил. Она сбежала вниз по склону, а он отправился домой.
Задние ворота склада пиломатериалов оставались незапертыми до захода
солнца, и конторские служащие, которые жили в юго-западной части города,
пользовались ими, чтобы срезать дорогу до дома. Так что можно было, не
привлекая к себе особого внимания, пройти вместе с ними и вынырнуть уже на
Зибенбюргерштрассе. Он представил себе, как мать ждет его сейчас: наверняка
сидит у окна, которое выходит на улицу. Интересно, надежды ее укрепляются
или тают по мере того, как тикают минуты?
Иди домой, приказал он себе. Улицы, лежащие за южной оконечностью
парка, втянули его в себя. Мужчины в поношенных костюмах и рабочих робах, с
портфелями или коробками из-под домашнего обеда, шли в ту же сторону, что и
он. Дома принимали их в себя, по одному, и по плавно уходящей вниз
Масарикгассе он спускался уже в одиночестве. Когда чуть больше половины
улицы осталось позади, свет издалека выдал ему нужное окно во втором этаже.
Он втянул воздух ртом и поджал губы.
Дверь открыла мама.
- Отец ушел в город. Вернется поздно.
На ней было хлопчатобумажное летнее платье в мелкий синий цветочек.
Едва заметный макияж, небрежно подколотые волосы. Он заглянул в переднюю
гостиную. На столе печенье и пирожные.
- Куда - в город? - спросил он, хотя ответ знал заранее.
Отец выпивает с Петре Вальтером, который работает доводчиком на
мебельной фабрике Люпу и живет на Флюргассе. У них был план эмигрировать
вместе с семьями в Южную Америку; оба прекрасно знали, что плану этому
воплотиться в жизнь не суждено ни при каких условиях, но тем не менее он
требовал длительных и усердных обсуждений, по два-три раза в неделю. До
этого был другой план: построить на маленьком клочке земли, который достался
двум братьям, работающим на складе пиломатериалов, в наследство, несколько
домов двойного назначения. Внизу мастерская, наверху жилые комнаты. А до
этого речь шла об организации маклерской конторы по грузовым перевозкам -
или все-таки в промежуток вклинивается та несчастная авантюра, на паях с
шурином, дядей Давидом?
- Где все? - спросила мама, - Где Рут?
- На репетиции, - без всякого выражения в голосе ответил он. - Она же
тебе говорила.
- По понедельникам и четвергам, - с отсутствующим видом повторила
мама, - Ну что же, значит, придется удовольствоваться обществом Якоба, Лотты
и - кто там еще? Эрих? В прошлый раз у нас вышел чудесный разговор о... О
чем бишь мы говорили в тот раз? И столько всего недоговоренного осталось.
Она заглянула ему через плечо, так, словно ожидала увидеть лестницу,
битком забитую гостями, которых - и она прекрасно об этом знала - там,
конечно же, не было. Продолжения "того" разговора не будет, да и сам
разговор состоялся уже более двух месяцев тому назад.
- Ведь ты же мне обещал, Сол, - сказала она с упреком в голосе. И
сделала не слишком определенный жест в сторону кухни, - Я на эти
приготовления целый день убила, а ты даже не удосужился привести друзей
просто попить чаю. Почему?
Он уловил в ее голосе нарастающую звонкую нотку и подавил в себе
желание ответить, что ничего подобного он ее делать не заставлял. "Самая
печальная лошадь на свете". Что Рут имела в виду?