"Тенцинг Норгей. Тигр снегов (мемуары)" - читать интересную книгу автора

больше нам не приходилось так трудно.
Весной 1949 года я услышал, что в Дарджилинг приехал
интересный человек - профессор Джузеппе Туччи 15,
итальянец, известный знаток восточного искусства и
литературы. Он уже семь раз побывал в Тибете и теперь
собрался совершить новое путешествие туда. Профессор
Туччи обратился к Карма Паулу за помощниками и
носильщиками. Я поспешил к сирдару, но необходимые
люди уже были набраны, и экспедиция выступила в Гангток
в Сиккиме. Я так расстроился, что даже пал духом. Однако
несколько дней спустя я узнал приятную новость.
Профессор Туччи прислал сказать, что недоволен своими
людьми: ему в первую очередь требовался человек,
умеющий хотя бы немного объясняться на тибетском
языке, хиндустани, непальском и английском. Как раз эти
языки я и знал помимо родного. И вот однажды утром
Карма Паул вызвал меня в свою контору; в тот же день я
отправился, в Гангток.
Профессор Туччи был своеобразный человек, один из
самых удивительных людей, каких я когда-либо встречал.
Он относился к своему делу с величайшей серьезностью,
даже преданностью. Но в противоположность альпинистам,
которые обычно отличаются уравновешенностью, Туччи
был крайне вспыльчив, горяч и - чуть что - выходил из
себя. Едва добравшись до Гангтока, я убедился, что не он
был недоволен нанятыми шерпами, а они боялись его,
говорили, что он слишком строгий начальник, и решили
уйти домой. Туччи принялся расспрашивать меня, и я сразу
понял, что смущало шерпов. Он обрушил на меня целый
град вопросов на разных языках - бам-бам-бам, как
пулемет, и вдруг говорит:
- Ол райт, вы приняты на работу.
Остальные шерпы считали меня безумцем, когда я
согласился, да и сам я одно время думал то же самое. Но
постепенно профессор Туччи стал мне нравиться ничуть не
меньше, чем другие люди, которых я знал.
Закончив приготовления, мы выступили из Гангтока на
север. Помимо профессора и меня самого в отряд входили
еще один шерп - повар, трое итальянских ассистентов
профессора, монгольский лама, направлявшийся из
Дарджилинга в Лхасу, и, как обычно, местные носильщики,
которые работали у нас по нескольку дней, после чего
сменялись другими. Мы располагали сотней мулов
(больше, чем в любой известной мне экспедиции), которых
предоставили нам сиккимские власти, да еще верховыми
лошадьми. Во вьюках были уложены кроме обычного
продовольствия и снаряжения многочисленные ящики и
корзины для упаковки коллекций профессора, а также
ружья и различные товары, которые он собирался раздать в
качестве подарков в Тибете. С самого начала на мою долю