"Сергей Норка. Русь окаянная " - читать интересную книгу автора

Оказавшись за бортом, я даже не пытался связаться с Власовым, чтобы не
"подставлять" его перед новой властью. Начиналась новая жизнь, которую я принял
безоговорочно и даже с каким-то облегчением.
Через несколько дней, лежа на верхней полке в купе поезда Рига - Москва, я
напряженно думал о том, что же мне делать дальше. Возраст уже солидный:
тридцать пять. Образование чисто военное, то есть никакое. Ничего не умею,
кроме как командовать подразделениями. Помощи ждать неоткуда. Из родственников
- только две старые тетки, которых и видел-то раза два-три в жизни. Хорошо
хоть, семьей не обзавелся.
Тот факт, что я не женился, имел объяснение, о котором знал только я. В
1973 году, еще курсантом-второкурсником, я серьезно повредил позвоночник.
Это произошло в транспортном самолете, когда я летел на летние каникулы
домой. Не достав билет на обычный рейс, я шатался по аэропорту до тех пор, пока
в буфете не познакомился с летчиками. Они должны были лететь в Москву на своем
Ан-12 и, увидев мою жалкую физиономию, пожалели "салагу". "Не горюй, служивый,
- сказал командир. - До Чкаловской подбросим, а там на электричке поедешь прямо
на Ярославский вокзал". Этот полет, как оказалось, определил мою дальнейшую
судьбу.
Очутившись в кабине самолета, я с любопытством принялся рассматривать
сложную аппаратуру и весь полет так и простоял за спинкой кресла первого
пилота, который охотно объяснял мне сущность всех манипуляций и назначение
приборов. Роковой для меня оказалась ошибка штурмана, который неправильно
просчитал условия посадки, в результате чего пилот на несколько секунд раньше
положенного времени выключил двигатели, и самолет грохнулся на
взлетно-посадочную полосу с высоты нескольких метров. Ничего страшного не
произошло, за исключением того, что я упал на пол, сильно ударившись спиной о
железный порог. Боль была ужасной, но я стоически поднялся на ноги и даже
пробовал шутить.
Скрутило меня уже дома. Провалявшись почти весь отпуск на диване, я за три
дня до отъезда попросил мать устроить мне консультацию у специалиста.
Обращаться в военную поликлинику мне не хотелось, потому что карьера офицера
напрямую зависела от состояния здоровья (я и в дальнейшем тщательно скрывал эту
травму от командования и даже ухитрился пройти медкомиссию в академию, со
скрежетом зубов выполнив программу физподготовки).
Пожилой невропатолог, муж маминой подруги, долго исследовал мои рефлексы,
а затем направил на рентген. Поизучав несколько минут снимок моего
позвоночника, он попросил мать выйти, чтобы поговорить со мной "как мужчина с
мужчиной".
- Ты военный, будущий офицер, - сказал он, пристально глядя мне в глаза. -
Что ты хочешь услышать?
- Давайте правду, - сказал я, замирая от страха. Богатое воображение уже
рисовало мне судьбу Николая Островского (но без литературной известности,
разумеется).
- Травма серьезная, и последствия я тебе предсказать не берусь, так как
позвоночник штука капризная и, по-моему, изученная еще меньше, чем головной
мозг. Возможен паралич через несколько лет. Ну а то что мужиком скоро
перестанешь быть, это наверняка.
- Что же мне делать? - спросил я, изо всех сил стараясь выглядеть
мужчиной.
- Не знаю, что и посоветовать. На Бога надейся. В Бога веруешь?