"Хилари Норман. Гонки на выживание " - читать интересную книгу автора

нужен медицинский уход.
- Он поправится?
- Это возможно. Такие случаи бывали, - ответил врач, - но вряд ли
состояние твоего отца когда-нибудь серьезно улучшится. - Он потрепал
мальчика по плечу. - Мне очень жаль, Даниэль, но по крайней мере сейчас он
вполне доволен жизнью.
Расставшись с доктором, Даниэль направился прямо в лазарет к отцу.
Впервые за много лет он был тепло одет и сидел у окна на стуле с прямой
спинкой; его редкие волосы были аккуратно зачесаны на затылок, очки с
толстыми стеклами торчали на кончике носа. Даниэлю он показался очень
хрупким и очень, очень старым.
- Папа, - громко окликнул его Даниэль, - тебе здесь хорошо? Ты доволен?
Он изо всех сил пытался разглядеть за толстыми стеклами очков выражение
глаз отца.
- Доволен? - удивленно откликнулся Йозеф. - Конечно, я доволен. Мама
скоро зайдет меня навестить. - Он улыбнулся сыну. - А ты тоже здесь живешь?
Даниэль уставился на него. Его бабушка умерла больше двадцати лет
назад, а папа верит, что она скоро зайдет его повидать. Мальчик испуганно и
пристально вглядывался в отца, но тут в комнату вошла медсестра и посмотрела
на него с явным неодобрением. Даниэль торопливо поцеловал отца в щеку и
ушел.
Общая комната на первом этаже была, как всегда, переполнена, а Даниэлю
хотелось побыть одному, поэтому он вышел во двор. В воздухе ощущался мороз,
вскоре пошел снег. Он сделал несколько глубоких глотков свежего холодного
воздуха, вернулся внутрь и прошел в спальное помещение.
Присев на свой матрац, Даниэль уставился в пол. Физически его отец
находился в лучшей форме, чем даже в Нюрнберге. И выглядел он спокойным. Но
он перестал узнавать собственного сына.
Даниэль встал и подошел к постели отца. Он поднял маленькую жесткую
подушку и увидел, что фотография, которую отец всегда под ней держал, лежит
на месте. На фотографии его отец и мать стояли обнявшись перед своим домом
на Гюнтерштрассе, а перед ними в прогулочной коляске сидел он сам, совсем
еще маленький.
Он вновь пересел на свой собственный тюфяк, не отрывая глаз от
фотографии. В Нюрнберге она стояла в изящной серебряной рамке на туалетном
столике его матери и до сих пор сохранила нежный, еле уловимый запах ее
духов. Даниэль поднес ее к носу и глубоко вдохнул. Потом он спрятал
фотографию под свою собственную подушку и расплакался. Он плакал, пока не
заснул, вконец измученный.

В последнюю неделю июня произошло событие, заставившее его принять
решение.
Бернгард и Эрик срочно вызвали его на встречу у изгороди. Когда он
пришел, вид у обоих мальчиков был мрачный.
- Что случилось? - спросил Даниэль.
- Произошло кое-что, о чем тебе следует знать, - сказал Бернгард,
смущенно взглянув на Эрика, который на этот раз, видимо, не находил слов,
хотя на него это было не похоже.
- В чем дело? - Даниэлю вдруг стало страшно.
- Тебя хотят отдать под опеку, Дэнни, - сказал Бернгард. - Это из-за